Мастер иллюзий

– Демиург, который не ориентируется в своем домене, – хмыкнул Лесник. – Ладно, неважно. Может и к лучшему, что он не знает. Иначе возникли бы дополнительные проблемы…

– Это вы о чем? – заинтересовалась я. Но ответа не получила.

Вскоре мы вышли на нужной остановке. Когда трамвай уехал, меня поразила тишина. Стройка и так велась достаточно неторопливо, но теперь как будто вымерла. Не шумела техника, не бродили рабочие. Стройплощадка была пуста.

– Рабочий день закончился? – предположила я. – Все ушли…

– И бросили ворота распахнутыми настежь?

Лесник без колебаний зашел на территорию. Осмотрелся.

– Допустим, рабочие ушли. Но здесь должен был остаться хоть кто-то. Где ты последний раз видела Хольгера?

– Он ушел в башню. И сказал Артему, что ждет его там для разговора. Как вы думаете, с Сашей ничего не…

– Ага. – в глазах Лесника мелькнуло веселье. – Ты отлично спровоцировала их обоих.

– На что это вы намекаете?

– Теперь не нас одних волнует, кто здесь настоящий демиург.

Я быстро достала мобильник и набрала Сашин телефон. Трубку никто не взял. Моя тревога усилилась. Не надо было оставлять тут его одного с этим Артемом…

– Спокойно, – покосившись на меня, сказал Лесник. – Они оба наверняка в домене. Выясняют, кто из них настоящий хозяин Пятна. Судя по тому, что мы видели из моего леса, дискуссия идет жаркая. Вполне возможно, что к тому времени, как они закончат, править будет уже нечем.

Я похолодела. Собираясь открыть Саше глаза на истинную сущность Артема, я не ожидала таких последствий. Точнее, сказать, в пылу гнева я вообще ни о чем не думала. Борьба за власть? Зачем? Какая может быть власть применительно к творчеству? Пытаться захватить чужой домен – что может быть абсурднее? Разве не проще создать свой собственный? Я, конечно, много раз слышала о попытках присвоить себе авторство чужой работы и тем поднять свой авторитет, но только по отношению к низшим видам искусства – не к Чистому Творчеству! Много лет нам внушали: только бездарный художник любит не искусство, а себя в искусстве…

Похоже, Саша и Артем об этой истине не слышали.

– По пути сюда мы говорили о входе, – произнес Лесник, внимательно рассматривая башню сверху донизу. – Где в домене обычно располагается главный вход?

– В центре! – выпалила я, вспомнив поучения Савицкого.

Лесник кивнул.

– Именно в центре, на пороге цитадели демиурга, мы сейчас и находимся. Есть идеи, как нам попасть внутрь?

– Надо найти вход, только…

– Вход перед нами. Эй, ты куда?

– В башню!

– Ничего, кроме голых стен, ты там не найдешь. Чтобы попасть в домен, нужен ключ. Или приглашение хозяина, которого мы явно не дождемся.

– И что нам делать?

Лесник обвел взглядом двор, подошел к крыльцу башни, наклонился и подобрал с земли обломок тонкой рейки.

– Будем ломать дверь, – сказал он, поднял рейку перед собой и закрыл глаза.

Так я первый раз увидела, как Лесник работает с материей. Секунд десять он держал перед собой на вытянутых руках грязную деревяшку, и вдруг мне показалось, что по ней быстро побежали пятна света. Скорость световых пятен все увеличивалась, пока рейка не вспыхнула целиком. Превратилась в горящую нитку, растянутую между его дрожащих ладоней. В огромную искру, проскочившую и пойманную между плюсом и минусом. Вокруг Лесника явственно сгустилась темнота, а его тело начало наливаться светом. Несколько мгновений, и он перестал быть человеком из плоти и крови. Он стал частью материи этого места – хрупкий и острый как стекло, твердый как бетон, легкий как пыль, быстрый, как звуковая волна, прозрачный как воздух. Я смотрела на него как зачарованная, пока мне не начало чудиться, что мое тело слеплено из мокрого песка и сейчас рассыплется от малейшего прикосновения. Не успела я испугаться, как Лесник переломил горящую рейку пополам. Где-то в пространстве над нами звонко хрустнуло, словно лопнуло само небо… Затрещало, загудело, завыло, и эхом отозвалось в глубине башни…

В этот миг Лесник уверенным жестом кинул обломки в темноту дверного проема.

И затряслась земля. Клубясь, взметнулась густая, текучая, как будто жидкая пыль. Башня начала проваливаться внутрь себя. Складываться, как карточный домик. С неестественной легкостью ломались бетонные плиты. Во все стороны брызнуло стекло, пространство до краев наполнилось грохотом и мелодичным звоном. С неба медленно падал ливень осколков… Я прижалась к плечу Лесника и зажмурилась.

Грохот, скрежет и звон длились и длились, постепенно затихая. Земля перестала содрогаться, а я все еще оставалась жива. В конце концов мне это надоело. Я открыла глаза.

Зубчатой башни больше не было. На ее месте поднималась колоссальная, выше третьего этажа, куча обломков, окутанная тяжелым и мутным облаком бетонной пыли. Все это напоминало извержение вулкана. Но на небольшом пятачке перед башней не упало ни пылинки, и воздух оставался чистым. Очевидно, Лесник позаботился, чтобы нас не задело, и очертил место невидимым защитным кругом.

– Зачем?! – спросила я. Звуки доносились как через слой ваты – издалека и приглушенно. – Для чего вы это устроили?