Мастер Хаос

И хотя ему никто не верил, большевики нервничали, злобствовали и надумали использовать против него самую подлую вещь, какую только может придумать нечестный человек, невзирая на обвальную глобализацию научно-технического прогресса.

А именно – они где-то откопали его тетку, больную сахарным диабетом и, под угрозой лишения ее жизненно важного инсулина, заставили старуху написать на племянника в газетах всякую ерунду. Типа того, что он сам с женою-еврейкой, объедаясь продуктами из специального магазина для иностранцев и других шпионов, морил тетку голодом, а когда напивался пьян джином, виски и коктейлями, то даже стегал тетку плеткой-треххвосткой, вывезенной им из Северного Казахстана, где она носит название "камча".

Всякому, кто обладал в Советском Союзе хотя бы минимумом информации, было понятно, что это – очередная злобная ложь, имеющая целью в очередной раз очернить великого человека, но такова была безнравственная сила советской пропаганды, что отдельные недалекие умы стали пережевывать эту "утку" в курильных помещениях советских контор, на стадионах, в пивных, где порой можно было услышать от нетрезвых людей, что "все они – одна лавочка, а ТВОЙ писатель С. поди и сам нерусский".

Все это, родные, сильно мучило меня, тайно, но резко настроенного против советской власти, поэтому я с громадным энтузиазмом воспринял телефонный звонок моего знакомого, а может быть, даже и друга Владимира К., вычищенного к тому времени из журнала "Вопросы философии" за публикацию своих идейно-ущербных сочинений на Западе, который сообщил мне, что с ним только что говорил другой наш знакомый, Вадим Б., выгнанный отовсюду примерно за то же, за что и Владимир К., тот самый Вадим, которому в свою очередь позвонил из Калифорнии сам писатель С. с просьбой похоронить его только что преставившуюся тетку, несмотря на то, что она оклеветала его, потому что больше хоронить ее в Советском Союзе некому.

Сказано – сделано. И вот мы уже в Заречье города Д. Московской области, хорошо известного мне, потому что я там тоже когда-то жил, а также потому, что в городе этом, который всего лишь на 8 лет моложе Москвы, задолго до тетки помер князь-анархист Петр Кропоткин, разочаровавшийся в коммунизме, но прощенный большевиками, в чем каждый может убедиться, посетив отдельный закоулок Красной площади, где имя князя выгравировано на высокой стеле вместе с именами других коммунистических предтеч и жертв.

Вступив под своды небогатой комнаты, мы с товарищами были поражены тем, что теткин гроб уже имелся там, обвитый искусственными цветами, а вокруг него сидели, пригорюнившись, на сосновых табуретках три пожилые женщины, которых язык не поворачивался назвать старухами. И правильно, что не поворачивался, как это выяснилось в дальнейшем.

Пожилые женщины, соседки и подруги, одна из которых, как это выяснилось в дальнейшем, была русской, другая – армянкой, а третья – ингерманландской финкой, встрепенулись в нашем присутствии, и похоронный механизм сразу же пришел в движение. Нам было объяснено, что тех жалких денег, которые мы собрали, вовсе не требуется, за все тайно УПЛОЧЕНО ПЛЕМЯННИКОМ, а требуется лишь МУЖСКАЯ СИЛА, чтобы сопроводить гроб до места его конечного назначения. Что мы и сделали, когда пришла черная машина похоронного бюро "Ритуал"… Немного постояли около разверстой могилы. Ветер трепал кудри Вадима Б., а наши с Владимиром К. кудри он не трепал, потому что я к тому времени уже изрядно облысел (скорей всего от временной работы на урановых месторождениях), а Володя почему-то был стрижен наголо, если мне не изменяет слабеющая не по дням, а по часам память.

– Ну, мы пошли, – сказали мы, когда окончательно закончилась скорбная работа ловких могильных лопат, и нанятый могильщик виртуозно придал земле, покрывшей тетку, известную всем кладбищенскую форму округлого, удлиненного прямоугольника, не забыв установить временную табличку с ее инициалами, фамилией, датой явления в этот мир и ухода из него, а также поломать свежие розы, купленные нами в процессе похорон. (Дабы их тут же не украли кладбищенские воры, воров развелось несчетно по стране, а может, это и всегда так было?)

– Как пошли? А помянуть? – сказали нам армянка, ингерманландская финка и наша соотечественница. – Все уже приготовлено, а иначе получится не по-русски, – подытожили они.

Так мы и оказались вновь в этом маленьком домике, где вскоре заблестели бутылки с водкой, перемежаемые обильной закуской, включающей в себя высокую стопку исходящим паром блинов.