Мастер-класс по убийству

– Ремонт производили?

– Только на кухне линолеум перестелили.

– Хорошо, – проговорил я.

– Не понял? – поднял бровь Кондратьев.

– Видите ли, Михаил Павлович, – произнес я, нахмурившись. – В этой квартире было совершено преступление. Поэтому без разрешения следственных органов до проведения дополнительного осмотра квартиры прошу никаких ремонтных работ не проводить. Вам понятно?

– Конечно. – Кондратьев облегченно вздохнул.

* * *

Покинув бывшую квартиру Волковой, я попросил Илью позвонить в дверь напротив.

Хозяйка оказалась милой пожилой женщиной. Она сразу пригласила нас в комнату.

– Можете не разуваться, – сказала Анна Осиповна.

Когда мы расселись вокруг стола, она заговорила:

– А я ждала, когда ко мне придет полиция.

– Это почему же? – удивился я.

– Вы про Оксану будете спрашивать?

– Почему вы так решили? – в свою очередь поинтересовался я.

– Это я ей чемодан дала.

Признание Анны Осиповны было адекватно удару обухом по голове.

– Какой чемодан? – хрипло спросил Мутилов.

– Коричневого цвета на колесиках. Она мне его не вернула и скрылась. Я заявление ходила участковому подавать, так он меня выставил на улицу и сказал, что ему некогда пустяками заниматься, когда убийство случилось на его территории.

Я достал фотографию и положил на стол:

– Этот?

– Он самый! – обрадовалась старушка. – Вы его нашли?

– Нашли, – сказал я и спросил: – А вы не помните, в какой день Оксана взяла у вас чемодан?

– Как же, я все помню. Это была суббота. Вечером она пришла и попросила. Сказала, что вещи надо ей к подруге отвезти. Я и число помню.

Мы с Мутиловым переглянулись.

– Анна Осиповна, – сказал я. – Сейчас сотрудник запишет ваши показания, а потом мы уйдем.

– А чемодан?

– Обязательно вернем.

Пока Илья писал объяснение Анны Осиповны, я смотрел в окно.

«Вот как получается! Все улики налицо. Люди сами идут с заявлением в органы, но с ними никто не хочет говорить, услышать их. Я вспомнил былые времена. Тогда все было иначе. Мы не пропускали мимо себя никакой информации, какой бы малозначительной она на первый взгляд ни казалась. Мы не шарахались от граждан-заявителей, а умели с ними общаться и работать. Поэтому даже при нулевом результате человек уходил от нас удовлетворенный только тем, что его слушали, с ним говорили и ему искренне сочувствовали. Эх!! Где те времена? Где те люди? Увы. Прошлое вспять не повернешь».

Мы попрощались с хозяйкой и вышли на лестницу.

– И что теперь? – спросил Илья.

– К прокурору пойду. Надо обыск в квартире провести, следы искать, – ответил я.

– Может, вы поговорите с Иваном Николаевичем?

– На предмет? – не понял я.

– Я хочу по этому делу вам помочь.

Я посмотрел на Илью:

– Конечно, поговорю. Мне нужен помощник.

Глава 7 Опиум для народа

– Иван Николаевич, – нарочито официально обратился я к Луценко. – Мне нужно встретиться с прокурором.

– Кто же тебе мешает, – ответил Иван и усмехнулся. – Встречайся.

– Лучше, чтобы ты каким-то образом посодействовал.

Иван тут же снял трубку телефона и включил громкую связь:

– Алексей Владимирович, это Иван Николаевич говорит.

– Привет, Иван, – ответил абонент.

– Ты помнишь Борисова из убойного?..

– Конечно.

– Сейчас он к тебе зайдет. Прошу, выслушай его. Появились новые факты по трупу Сливиной.

– Это прекращенное дело? – спросил прокурор.

– Да.

– Я на месте, жду его.

– Спасибо, друг. – Я крепко сжал ладонь Луценко.

– Иди и не мешай работать, – проворчал Иван.

– Мутилова на несколько дней оставишь при мне.

– Забирай хоть навсегда, – отмахнулся Луценко.

Сообщив Илье радостную весть, я направился к прокурору района.

Алексей Владимирович Гуляев, высокий мужчина, лет тридцати пяти, спортивного телосложения, с чисто выбритым и приветливым лицом, встретил меня любезно. Он был антиподом обрюзгшим чиновникам, с которыми мне приходилось встречаться. От этих встреч осталось тягостное впечатление: заскорузлость, нежелание принимать волевое решение в интересах дела. Эта позиция прикрывалась ссылками на законность. Новый прокурор района был не той масти.

Мы вспомнили общих знакомых и поговорили за жизнь. После этого я в подробностях рассказал ему об установленных свидетелях и добытых уликах. Он слушал меня внимательно, временами постукивая карандашом по столу.

– Теперь все, – сказал я, окончив повествование. – Считаю, что необходимо отменить постановление о прекращении уголовного дела и возобновить следственные действия.

– Я вас понял. – Гуляев сделал пометку на перекидном календаре. – Отдайте жалобу в канцелярию, я подпишу.

– Спасибо.

Я встал. Мы обменялись рукопожатием. Когда я выходил из кабинета, Алексей Владимирович меня окликнул:

– Не могли бы вы еще задержаться на пару минут?

– Конечно, – ответил я и остановился на пороге в ожидании вопроса.

– Вы проходите и садитесь, – сказал прокурор.

Я вновь оказался напротив него.

– Видите ли, – начал говорить Гуляев, тщательно подбирая слова. – Я хотел бы обратиться к вам с просьбой.

По его поведению я сразу понял, что эта просьба будет носить личный характер, и сейчас он чувствовал себя крайне неловко.

– Всегда готов помочь, – ответил я.