Мастер клинков - Начало пути

— Макс, ты чё орёшь-то? — спокойно спросил Рон.

— Да достали они уже все, — успокаиваясь, сказал я, — поехали, чем быстрее, тем лучше.

Когда мы проезжали мимо места вчерашнего сражения и до сих пор стоящей на дороге сломанной кареты, окружённой людьми, поставленными для её охраны, Рон начал рассказывать историю о том, как они вчера атаковали и победили нападавших.

Я посмотрел на горящие костры, а также людей, которые сгрудились вокруг них.

«А ведь действительно, меня вчера могли здесь убить, — мелькнула у меня мысль. — Герцог не поскупился на разбойников, чтобы меня устранить».

Вспомнив о портрете, я принялся ощупывать себя, вспоминая, куда его положил. Припомнив, что вроде как во внутренний карман плаща, я начал проверять все карманы, но с удивлением обнаружил, что ничего в них нет. Ещё раз старательно охлопав себя по груди и по бокам, я понял, что смахиваю на базарного ротозея, ищущего украденный кошелёк. Оглянувшись, я увидел, как Рон быстро отвернулся от меня и сделал вид, что разговаривает с Карогом.

— Р-о-н!! — ласково позвал я, — Не расскажешь, куда делся холст с моим портретом?

Нубиец подъехал ближе и я по его слишком честной физиономии убедился в том, что нубиец как-то причастен к исчезновению портрета.

— Рон?! — подтолкнул я его к признанию.

— Ну, Макс, тут такое дело… — замялся он, не поднимая глаз от земли, — … в общем, вчера старик увидел твой портрет, и, по-видимому, рассказал об этом своей госпоже. Вчера ночью он отозвал меня в сторонку и попросил незаметно для тебя забрать его, а за услугу пообещал дать перстень.

С этими словами нубиец вытащил красивый золотой перстень с большим рубином. Я присмотрелся и вспомнил, что ещё вчера видел его на руке маркизы.

— Ну, ваще!!! — от такой наглости у меня даже перестали течь сопли. — Мой друг заныкал перстень, полученный за то, что стащил у меня, и при этом не собирается делиться выручкой??? Ну, Рон, от тебя я такого не ожидал!

Рон посмотрел на меня.

— Ты не сердишься? Я не собирался присваивать перстень, просто не знал, как тебе об этом сказать. Я ведь видел, что на портрет тебе плевать, а вот получить перстень от девчонки — как я подумал — тебе будет приятно.

— Да ладно, — проворчал я больше для порядка. Я ни капли на него не сердился, в конце концов, Рон действительно угадал, перстень будет напоминать мне о встрече, пусть начавшейся и закончившейся не очень приятно.

— Деньги у тебя есть? — спросил нубиец со странным выражением лица.

— А ты чего богатый что-ли? — удивился я, когда это Рон успел разбогатеть.

— Вчера снял со своих убитых кошельки, — отозвался нубиец, — могу поделиться, если хочешь.

— Рон, я тебя не узнаю прямо, — засмеялся я, — с каких пор ты раздаёшь деньги?

— Просто если бы ты меня не послал, то я бы не разжился ни деньгами, ни шкурами, — хмуро ответил Рон.

— Да ладно Рон, оставь себе их, — улыбнулся я, — но за предложение спасибо.

Нубиец с облегчением улыбнулся и отдав мне перстень, поспешно отъехал прочь — видимо пока я не передумал.

Правя лошадьми, я любовался на игру света в рубине перстня маркизы. «Если бы не была такой спесивой, — подумал я, — была бы очень даже ничего».

Глава 7. Полномочный посол Его Величества Нумеда III

Когда мы спустя неделю попали домой, я был сильно болен. Та холодная ночь на земле сказалась на мне очень плохо, всю оставшуюся дорогу я проделал в лихорадке. Меня постоянно знобило, и держалась высокая температура.

Я, конечно, показался местному лекарю, когда мы остановились в Шиботе, но выписанные им притирания и мази меня особо не вдохновили. К сожалению, аспирина тут не было, как, впрочем, и других медикаментов моего века. Поэтому, чудом доехав до замка, я на неделю свалился в постель, почти её не покидая. Ко мне заходила только Марта, заботливо носившая мне куриный бульон и нечто, похожее на варенье, всем же остальным я запретил у себя появляться. Мне было настолько плохо, что я думал, что помру.

Не знаю, что помогло, бульоны, варенье или мой молодой организм, но к концу недели я почувствовал себя лучше, а в середине следующей смог выйти из спальни. В тот же вечер я собрал в замке всех слуг, и, огласив скорректированную версию произошедшего в столице, а также то, что в последний день моего управления они получат расчёт, поскольку мне нужно будет уезжать к гномам, а им ждать приезда нового хозяина.

Больше всех за меня переживали два человека, Марта и Карог, который страшно переживал за моё состояние, поскольку не выполнить приказ герцога было опасно, а уж от чего я помер, от болезни или стрелы, вряд ли бы Валенса заинтересовало.

Пока я болел, Рон, по моей просьбе, распространял среди всех местных мою версию случившегося, которую я ему поведал в пути, трясясь от озноба и колебаний температуры.