Мастер клинков. Начало пути

– Господин, разрешите, я помогу вам раздеться и снять сапоги, – услышал я сзади нежный голос.

Я повернулся к ней и через силу улыбнулся:

– Да, конечно, Сатти.

Девушка явно была смущена, но, видимо, Марта провела с ней какую‑то беседу, поскольку делала она всё сама, без моих подсказок. Помогла снять камзол, потом сапоги, затем усадила за стол и стала подкладывать мне кусочки жаркого из свинины и доливать в стакан воду.

– Ты голодна? – спросил я её.

Девушка отрицательно покрутила головой:

– Марта меня накормила, хозяин.

– Наедине можешь называть меня Макс, – сказал я, сам будучи в смущении.

– Хорошо, господин, – ответил Сатти и тут же покраснела до самых кончиков ушей.

Ужин был закончен, и я стал раздеваться. Девушка внимательно за мной следила и стояла недвижимо возле стола.

Я лёг в кровать и сказал:

– Не хочешь прилечь?

Девушка вздохнула и подошла к кровати. Затем она одним движением скинула верхнюю одежду на пол и осталась в чём‑то похожем на мамину ночную сорочку. Переступив через платье, она легла ко мне. Почувствовав её горячее тело, я вздрогнул и несмело попробовал её поцеловать. Девушка поначалу не отвечала, но я целовал всё настойчивей, и наконец девушка сдалась.

Утром, когда я открыл глаза, в моей кровати никого не было, и только сильно смятые простыни доказывали, что всё, произошедшее вчера, не было сном. Я потянулся и прислушался к своим ощущениям: ничего такого сверхъестественного не чувствовалось.

«Странно, пацаны говорили, что после такого чувствуешь себя настоящим мужиком», – недоумённо подумал я.

В дверь постучали.

– Войдите, – ответил я, закрывая одеялом место вчерашней борьбы.

В дверь вошла Сатти и смущённо улыбнулась:

– Как спалось, господин?

Я улыбнулся ей и ответил:

– Сатти, я ведь вчера сказал – наедине я для тебя Макс или Максимильян.

Девушка внесла поднос с завтраком и несмело подошла к кровати. Я посмотрел на неё, потом на поднос и понял, что чувствую голод. Правда, не желудком.

Только через час Сатти смогла наконец от меня уйти, говоря, что днём совсем неприлично и все будут об этом сплетничать. Пришлось мне её отпустить до вечера.

Встав, я оделся и перекусил, бегать совсем не хотелось, и я решил поваляться на кровати, почитывая один из рыцарских романов барона, который был, если честно, откровенной белибердой, но за неимением другого для чтения годился.

– Господин барон, как я рад вас видеть. – Дверь едва не сорвалась с петель от мощного пинка.

Я испуганно вздрогнул и, повернув голову, столкнулся глазами с добрым взором моего телохранителя. От выражения его лица у меня почти явственно начали шевелиться волосы на затылке.

– Р‑о‑о‑н?! – заикаясь, спросил я. – Ты ведь должен был прийти завтра?

– А я так торопился выполнить ваше поручение, господин барон, что пришёл сегодня, – ласковым голосом практически пропел он. – Думал, как там ученик мой поживает, всё ли выполняет, что я ему поручил?

Я закашлялся:

– Рон, я только сегодня с утра не бегаю, а вчера бегал.

– Ничего страшного, господин барон. – Его медовый голос начал пугать меня всё сильнее. – Пойдемте, познакомлю вас с новым наставником для дружины, а потом уже наши дела обсудим.

Я слез с кровати и осторожно, бочком, протиснулся между негром и столом к выходу, от греха подальше. Нубиец, посмеиваясь, топал сзади.

Когда мы вышли во двор, то я увидел стоящего рядом с конюшней одноногого человека.

– Это кто? – удивлённо повернулся я к Рону.

– Сейчас я вас познакомлю, – улыбнулся негр и свистнул.

Человек повернул голову к нам и довольно быстро приковылял. Когда он подошёл ближе, я стал понимать, кто это и почему Рон привёл его ко мне. Внешность у инвалида явственно выдавала в нём солдата, причём заслуженного ветерана. «Странно, но, похоже, военные любой национальности и любого мира выглядят одинаково», – подумал я, глядя на стоящего передо мной человека.

Его лицо, украшенное множеством шрамов, казалось высеченным из куска скалы: чёткие и твёрдые линии скул и подбородка, прямой нос, жёсткий ёжик волос. На подбородке кожа была стёрта, и ни щетинки не пробивалось на этом белом пятачке.

Выправка, несмотря на увечье, тоже была несомненно военной, даже просто стоя передо мной, солдат держал спину прямой, а плечи развёрнутыми.

– Где, кем служил? – спросил я, наткнувшись на твёрдый взор уверенного в себе человека.

– Заслуженный ветеран, сержант Первого Железного легиона его королевского величества Нумеда II Штыр, – чётко отрапортовал солдат. – Был отправлен на пенсию ввиду полученной травмы.

Название легиона мне, конечно, ничего не говорило, но не обижать же солдата своим невежеством? Поэтому я решил подробности уточнить потом, у Рона. Оказалось, что очень и даже очень прославленный был легион, один из лучших в королевской армии.

– Рад приветствовать тебя, Штырь, у себя в замке.

Сержант улыбнулся:

– Прозвище мне легко придумать, ещё первый командир так окрестил. Так и прослужил Штырём до конца.

«Блин, – ругнулся я про себя, – я ведь случайно перевернул имя человеку».

Рон ухмыльнулся и сказал: