Читаем Мастер меча полностью

– Замолчи! – приказал он. Толстяк с усилием приподнялся, и его голос стал жестким. – Я достаточно слушал тебя, теперь ты послушай меня. Скоро мы будем выступать в столице. Когда мы попадем в Киото, Суруга нам будет больше не нужен. Тогда я решу, что делать с ним.

Охана прогнал дочь властным взмахом руки и снова повернулся к своей чашке.

<p>Глава 66</p>

Первое представление «Чи-ну», таково было стилизованное китайское название новой постановки, оставило грустное ощущение. Среди гостей местного даймио находился куродо, управляющий двором императора, и его одобрение могло значительно ускорить их продвижение к столице.

Один неприятный момент омрачал благоприятный во всех отношениях вечер… Аки играла хуже, чем обычно. Все остальные актеры превзошли себя. Впрочем, девушка все же была достаточно выразительна, и куродо послал ей приглашение на ужин.

– Аки играла из рук вон плохо. Она не больна? – спросил Коэцу.

– Она была прекрасна! – сказал Охана, свирепо глядя на акробата.

– Прекрасна, да. Она пела как ангел, но играла как сапожник.

– С чего бы это? – презрительно сказал Охана. – Управляющий императорским двором не нашел, что ее игре чего-то не хватает.

Йоши был обеспокоен отсутствием девушки.

– Неразумно со стороны Аки принимать приглашение кого-то из публики, кем бы этот человек ни был, – сказал он.

– Предоставляю тебе честь самому высказать ей это. Как ее отец, я горжусь, что человек такого высокого ранга ищет ее общества…

– Тем не менее она должна была отказаться.

В душе Йоши царила сумятица. Его радовал успех «Чи-ну», но раздражало поведение Аки. Йоши написал для девушки замечательную роль. Труппа выступила с успехом. Теперь решение Аки отужинать с куродо могло иметь неблагоприятные последствия. Йоши чувствовал, что успех «Чи-ну» может стать движущей силой, которая приведет театр в Киото. Необдуманные действия Аки могли иметь отрицательный эффект.

Уме и Обаасен положили в чашку Йоши несколько ложек риса и овощей. Веселое настроение остальных актеров еще более приподнялось, когда они пропустили по чашке сакэ. Они запели вступительный марш, путаясь в словах и немилосердно фальшивя. Йоши тихо поднялся с места и проскользнул в свою палатку.

Ночь была жаркой и тихой. Каждый березовый листок смотрелся в белом лунном свете как на гравюре. Лошади, быки и актеры крепко спали. Храп утомленной труппы смешивался с тонким стрекотом цикад и с басовитым урчанием древесных лягушек.

Йоши не спал, сочиняя стихи и ожидая возвращения Аки. Душная ночь наполняла его душу беспокойством и неудовлетворенностью. Ему не с кем было поделиться своими чувствами. Он был вдалеке от Нами почти год. Много ночей он беспокойно ворочался, не в силах уснуть, думая о ней, спрашивая себя, когда же они будут вместе, и беспокоясь о ее судьбе.

Эта ночь вполне соответствовала таким грустным размышлениям Йоши. Долгое время он жил в обмане, будучи не в состоянии говорить что думает. Ито и Коэцу стали ему дороги и близки, но мастер нуждался в большем. Его мысли перенеслись к Аки. Он вспомнил их единственную проведенную вместе ночь, ночь смерти Шите. Как печально устроено все в этом мире! Такова жизнь: она быстротечна и хрупка, как пена на воде.

Тихий звук долетел до него со стороны дороги.

По залитой серебряным светом тропе двигался роскошный паланкин, который молча несли шестеро носильщиков. Он остановился на краю поля, из него выпрыгнула Аки, улыбаясь кому-то внутри экипажа. Йоши не мог расслышать сказанного, но Аки прикрыла лицо веером и поспешила в свою палатку.

Дворцовый управляющий! Йоши сомневался, что он всю ночь лишь услаждал слух девушки невинной беседой. Впрочем, какое ему дело до связей Аки? Она взрослая женщина и способна отвечать за себя. Охана прав: любой женщине низкого происхождения лестно провести вечер с императорским чиновником. Йоши спросил себя, чем же он раздражен? Или его мучает одиночество этой ночи, отсутствие живой понимающей души, с которой можно разделить успех спектакля? Паланкин удалился. Йоши подождал, пока он не исчез из виду, и поскребся у входа в палатку Аки.

– Кто там?

– Суруга, – ответил Йоши.

– Что тебе нужно в такой час? Голос Аки был холоден и бесстрастен.

– Я хочу поговорить с тобой.

– Очень хорошо. Входи. Но говори поскорей. Я очень устала.

Палатка была освещена единственным небольшим фонарем. Одеяло Аки было расстелено на спальном возвышении. В воздухе витал легкий запах духов и театрального грима. Она готовилась лечь спать, ее туалетные принадлежности были аккуратно разложены, халат ровно расправлен на лакированном сундуке. Волосы девушки были распущены, и то ли из-за их близких в недавнем прошлом отношений, то ли из-за пренебрежения к нему она не сделала попытки собрать их.

Жар опалил щеки Йоши. Тускло освещенная палатка показалась мужчине уютной и чарующей. Он с особой остротой осознал свое одиночество и, пытаясь сдержать нежелательные эмоции, сказал намеренно грубым голосом:

– Что случилось сегодня вечером?

– Куродо пригласил меня на ужин.

– Я имею в виду, во время представления.

Перейти на страницу:

Все книги серии Честь самурая

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза