Мастер осенних листьев

Эльга привстала, разглядывая картину. Центр холста оказался на уровне ее глаз, и как-то сразу стало понятно, что фигурка у подоконника на самом деле гармонично сочетается с остальным рисунком. Листья смешивались, сцеплялись краями, наполняя воссозданную на полотне комнату верно схваченными деталями: паутиной в темном углу, жестяным тазом, приткнувшимся к сундуку, полотенцем на гвозде.

Только с левого края, у входа… То ли один из листьев чуть выбивался цветом, то ли был лишним.

— Там, где дверь, — сказала Эльга.

— Теперь правильно, — одобрительно кивнула Унисса. — Не тот лист попался.

Она ногтем поддела не получившееся место.

Лист просыпался трухой. Рука мастера нырнула в сак за новым претендентом. Язык смочил коричневые зубцы.

— Смотри теперь.

Холст вновь повернулся к Эльге.

В маленькой комнатке у окна сидела печальная лиственная девочка и думала о своей судьбе.

— Красиво, — сказала Эльга и склонила голову к стежкам.

Нитка нырнула с одной стороны полотна и вынырнула с другой.

— А насчет того, зачем это все, — помолчав, проговорила Унисса, — есть много ответов. Какой ты выберешь, такой и будет верный. Иногда все случается, потому что случается. И ты здесь потому, что ничего другого произойти с тобой не могло. Я думаю, и твои родители, и прочие понимают это лучше тебя.

— Но зачем мастерство?

— Неправильный вопрос. Дурацкий.

Эльга проглотила обидный ответ.

— Тогда для чего?

Унисса расхохоталась.

— А солнце для чего? А дождь? А ветер? А рябь на реке? Спроси еще, для чего живут люди. Хотя… — Лицо ее вдруг сделалось серьезным. — Знаешь, когда-то я задала тот же самый вопрос. Только вот совершенно не помню, что мне ответил мастер Крисп. Но он был большой молчун, так что, возможно, он не проронил ни слова.

— А где он сейчас? — спросила Эльга.

— Умер.

Эльга насупилась. Нитка дважды перекрестила ткань у намечающейся горловины, и игла потянула ее обратно, в повторный проход.

— На самом деле, — сказала Унисса, отставив портрет к стене, — ответ у каждого свой. Спроси у каменщика, зачем он стал каменщиком. Или у мельника — для чего он мельник. Или у скобаря — почему он скобарь. Знаешь ответ?

Эльга повернула полотно.

— Они скажут: дурочка.

— И будут правы, — кивнула мастер. — Потому что кто-то занимается своим делом по велению души, кого-то научил этому отец, кто-то потому, что не видел в жизни ничего, кроме своего занятия, а кто-то ищет заработка. Мастера, моя хмурая ученица, в этом ничем не отличаются от обычных людей. Но…

Она вывалила горсть листьев из сака прямо на кровать и ребром ладони резко разделила их на четыре кучки. Пальцы ее поплыли над кучками, и Эльга увидела, как листья, подчиняясь движениям рук, переворачиваются и меняются местами, будто карты-беро в карточной колоде.

Несколько, видимо, никуда не годных зеленых и желтоватых чешуек сами отлетели в сторону, остальные с шорохом перемешались.

— Отличие мастеров состоит в том, — сказала Унисса, сосредоточенно колдуя над кучками, — что у них есть цель. Каждый мастер одержим своим умением. Как только печать ставится на кожу у запястья, выше умения нет уже ничего.

— А зачем…

— Еще один дурной вопрос?

— Нет, — сказала Эльга, — я просто хотела узнать… Вот если мастер, как вы, день и ночь занимается с листьями, то чего он хочет достичь?

Унисса, убрав листья, молчала долго.

Эльга успела прошить дно и обметать будущую горловину сака.

— Дай-ка, — потребовала мешок мастер.

Эльга, связав узел, откусила нить.

Унисса взяла сак и вывернула его, проверяя плотность и крепость шва, потом, засунув внутрь руку, прощупала углы, кивнула:

— Хорошо.

Красный лист появился в ее пальцах.

— Это чарник, лист очень непростой, ты с ним еще наработаешься, это лист своенравный, но честный, мокрый пахнет резко, сухой — чуть отдает чесноком. Теперь смотри.

Унисса опустила лист в сак и перехватила горловину ладонью.

Несколько мгновений не происходило ничего, потом мешок вдруг ожил, округлил бока, «задышал», по полотну побежали волны, словно внутри завозилось непонятное и нервное существо. Сак задергался у мастера в руке, пытаясь вырваться и выпрыгнуть в окно.

Эльга смотрела, широко раскрыв глаза.

— Одно из свойств чарника — он чувствует яды, растворенные в воде или вине, — сказала Унисса. — А некоторые подкладывают его в сапоги, чтобы дольше служили. Часто, на удачу, его прищепляют к плугу или к мельничному колесу.

Она разжала ладонь, и лист под судорожный выдох Эльги стрелой вылетел из сака и, медленно опускаясь, закружил под потолком.

— Ну вот, ритуал соблюден.

Чарник будто бабочка опустился Униссе на ладонь.

— И что теперь? — спросила Эльга.

— Теперь твой сак научился хранить листья. — Мастер перекинула мешок девочке. — А насчет совершенствования… — она усмехнулась. — Ты слышала что-нибудь про вечные вещи, снадобье от всех болезней, непобедимую защиту?

Эльга мотнула головой.