Мастер паутины

— Деваться некуда, Тэсс. Мы должны к нему поехать. Мне нужна его помощь. Насчет эротомана, это ты права. Поэтому я тебя и взял. На меня у Павлика не встанет. Хотя на тебя тоже. Он слишком стар, но в одном нет сомнений — с тобой переговоры пройдут глаже, чем если бы я поехал в одиночку.

— Ох.

— И вообще его зовут не Павлик. Это ведьмы его так называть стали. Он Павлехаарен. Очень старый демон.

— Погоди-ка, — Тэсс закусила нижнюю губу, — но ведь ты с демонами в терках.

— Клин клином вышибают, — многозначительно ответил я, — я долго держал Павлика на отдалении, но мне известно на что он способен. Это хитрый жук, но я знаю как заставить его с нами сотрудничать. Не отвлекайся. Вбей в навигатор Вартемяги. Как доедем, я сам сяду за руль. А пока давай помолчим. Я реально устал и мне нужно разложить в голове карту диалогов с Павликом. Хорошо?

— Как скажешь, Саш.

За окном мелькали дома, затем леса, и я совершенно отключился от реального мира. Я просто стал медитировать и чувствовать Павлика. Вспоминать прошлые встречи и анализировать их. К счастью, почти все люди предсказуемы до безобразия. Они не меняются с годами, как бы им этого не хотелось. Да, какие-то черты усугубляются, но в целом с возрастом люди просто становятся более уставшими. Весь базис, заложенный в них в юности, так и остается нетронутым. А Павлик… Он не совсем человек. Это демон. Нет, не древний. Не Самиэль, но тоже очень старый. Ученый изгнанник — вот емкое определение того, кем является Павлехаарен. Он ставит эксперименты над сознаниями людей и своим собственным. Вступает в добровольный симбиоз с человеком, но не уничтожает его сознание, как это делают другие демоны, а продолжает жить и изучать. Честно, это гораздо хуже пожирания, ибо Павлехаарен берет тело под контроль когда ему вздумается. Человек просто сходит с ума от того, что он делает. Со стороны это выглядит как типичное раздвоение личности. Но разница есть — с демоном общаться гораздо веселее, чем с внезапно появившейся у человека тульпой.

Когда сбоку дороги появился белый знак «Вартемяги», я попросил Тэсс остановиться и сам сел за руль. Дорогу я знал отлично, и по пути мы заехали в продуктовый магазин. Там я купил свежих фруктов, несколько пачек муки, сахара, конфеты и пару тушек свежей форели. Павлехаарен любил рыбу. Сырую. С косточками. Дальше мы направились в Любовино. Дороги здесь были дерьмовые, и я пару раз чуть не посадил низкий родстер в местную бурую грязь.

— Приехали, — сказал я, и мы с ведьмой вышли из машины.

— Не думала, что демон может жить в такой рухляди, — Тэсс поморщилась, глядя на покосившийся облупленный забор.

— Ну старый домик, денег у них мало. Пойдем. Звонка здесь тоже нет.

Я открыл тяжелую деревянную дверь, и на нас с громким лаем тут же бросился Матрос. Здоровенный кобель — помесь алабая и немецкой овчарки. Тэсс взвизгнула и спряталась за меня.

— Сидеть! — гаркнул я таким голосом, что у ведьмы за мной подкосились колени. Что уж о Матросе говорить. Он явно офигел от такой наглости и застыл, буравя меня карими глазами.

— На место! — скомандовал я. Пес потянул воздух, узнал мой запах и расслабился. Подходить ближе и ластиться не стал. Знает — не люблю.

— Вот это да, — прошептала Тэсс, — вот это у тебя голос. Я чуть сама не присела.

— А что с вами, что с собаками по-другому нельзя. Только начнешь лебезить, сразу страх теряете да на шею лезете, а потом гадить повсюду начинаете, — усмехнулся я.

— Ну спасибо, — девушка снова обиделась, но мне было плевать.

Дверь самого дома распахнулась, и на пороге появилась сморщенная старушка. Баба Надя, или Люба. Не помню как ее зовут.

— Ой, вы небось к Кеше приехали? Иннокентий Петрович совсем плох стал, не слышит, не видит толком, ни с кем не разговаривает. Ахает только да говорит, что скоро помрет. Ой, Сашенька, это же вы! Я вас помню, вы год назад к нам приезжали и девушка другая с вами была. Страшненькая. Эта то получше будет. Да не стойте, заходите.

Тэсс загадочно на меня покосились, и мы вошли внутрь. Да, обычная деревенская изба, которая скоро сгниет до основания. Местами пол провалился, доски скрипят, в углах паутина. Газа нет — вместо котла древняя почерневшая печка, в которую бабка продолжает пихать дрова даже летом.

— Я вам тут гостинцев принес, — сказал я и поставил пакеты на стол, — Иннокентию понравятся. Там рыба.

— Это хорошо. Давайте я вас чаем угощу, — любезно предложила старушка.

— Не надо. Когда у него были гости в последний раз? — спросил я.

— Месяц назад военные какие-то и врачи в белых халатах. Забрать его хотели, но я отвоевала, да и он сам отказался. Генерал в погонах таких со звездами большими сказал, что деду совсем плохо скоро станет и посоветовал дверь на замок закрывать.

Я покосился на амбарный замок с массивной дужкой.

— Открывайте, — сказал я, — меня всякими перекинутыми не напугаешь. Я в дурдоме два года медбратом отработал. Справлюсь.

— Ох, ну тогда хорошо, — прошамкала бабка и полезла в карман за ключом.

— Опять врешь? — шепнула мне на ушко Тэсс.