Мастер печатей

— Я не думал, что ты бросишь нас в столь трагический день, — не отрываясь от книги, потянул он, лишь мазнув по мне взглядом.

— Так получилось, — равнодушно ответил я, снимая куртку и бросая ее на диван рядом с братом. — Как все прошло?

— Тошнотворно, муторно и противно. Вдовы, правда, устроили скандал прямо посреди церемонии, немного разрядив обстановку и добавив в нее живых, не наигранных эмоций. Но, на удивление, больше ничего экстраординарного, возможно, впервые за последнее время, в этой семье не произошло. Валерия очень расстроилась, что тебя не было. — Закрыл он книгу и уставился на меня.

— Я потом перед ней извинюсь, — ответил я, вытягивая ноги и решая в этот момент, с чего следует продолжить этот поистине продуктивный день. — Что ты так на меня смотришь укоризненно и уничижительно, — поймал на себе его взгляд. — Знаешь, чем я отличаюсь от восемнадцатилетнего парня? Я не восемнадцатилетний озабоченный гормональными проблемами подросток, и за каждой юбкой бегать не собираюсь. Набегался в свое время, меняя женщин, снимая стресс и напряжение, после каждого дела. В конечном итоге это начинает утомлять. Но, в целом, ты прав, о личной жизни все же стоит задуматься, все же обет целомудрия я не давал.

— Хочешь совет от младшего брата, который не был таким опасным и внушающим страх? Не играй с чувствами молоденьких барышень, можешь получить за это вилкой в шею, — хмыкнул он. — Так что, можно сказать, я тоже имею несколько боевых ранений. Чем занимался?

— Покупал этот дом, — осмотрел я помещение, не до конца осознавая, что он теперь принадлежит лично мне. — Поэтому, не сильно выпендривайся, могу на правах хозяина выгнать, — похлопал его по плечу, вставая на ноги. Почему-то перед нами даже не вставал вопрос о том, где Петр будет жить. — Пойду открою одну таинственную дверь и займусь своими делами.

— Я так понимаю, тебе не мешать? — спросил он. Выглядел он слегка шокированным и удивленным.

— Правильно понимаешь, — еще раз посмотрев на брата, я двинулся в сторону лестницы, поднимаясь на третий этаж.

Оглядев еще раз запертую дверь, я, особо ни на что не рассчитывая, приложил перстень Манула к специальной выемке-замку, которой закрывались многие двери, что встречал ранее. Сначала ничего не происходило, но затем, словно нехотя, наложенные чары начали переливаться разными цветами, рябить, а связующие точки пульсировать. Постепенно светопреставление, видимое истинным зрением, начинало усиливаться до тех пор, пока центры плетений не разрушились, а сети заклятий не начали распадаться. Раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Это было странно, и вызывало довольно много вопросов. Например, почему замок открылся перстнем другого рода. Сомневаюсь, что предыдущие владельцы не пытались подобным образом отворить запертые двери. Или все дело в праве наследования, которое перешло от рода Серолаповых к Манулову? Другого объяснения у меня все равно не было. Не просто так боги собрались целым пантеоном решать, что следует делать с нарушителями установленного порядка и как теперь разрешить все связанные с этим проблемы. А что, вполне логично получается. Род Серолаповых — это люди под покровительством бога, и новый жрец серого волка тоже будет Серолаповым, но не будет наследником, а создаст новый род.

Решив остановиться на этом показавшимся мне логичном ответе, я распахнул дверь, аккуратно переступая порог, вглядываясь в полумрак, не видя больше никаких магических ловушек. Как только я полностью зашел в помещение, зажегся свет от довольно крупного светильника под потолком, освещая кабинет отца.

Довольно аскетично, просто, без лишних предметов роскоши. Одну стену занимал шкаф с какими-то книгами, которых было не слишком много, и стоявший рядом с ним внушительных размеров сейф. Возле другой находился диванчик и пара кресел с небольшим столиком перед ними, а прямо напротив входа массивный стол с задвинутыми за ним стульями. Складывалось ощущение, что кабинет покинули совсем недавно, не было пыли и сора, не стоял присущий длительно пустующим помещениям затхлый запах. Окон в кабинете не было, поэтому циркуляция воздуха, в принципе, должна была отсутствовать.

Все же, не стоит заострять на подобном внимание. Я подошел к столу, где стояла чернильница с пером, лежала стопка пожелтевших листов бумаги и несколько очень старых фотографий. На одной была изображена красивая женщина лет восемнадцати. Ее я видел на изображении из газетной вырезки, которую послал мне Сапсанов. Анастасия Шмелева. Я взял рамку, вглядываясь в ее черты лица, отмечая, что Шмелев был довольно сильно на нее похож. На второй фотографии были изображены неизвестные мне мужчина и женщина средних лет. Их я ни разу не видел. Возможно, это дедушка с бабушкой, но гадать не слишком хотелось. Ящики были практически пусты, только в нижнем я нашел толстую тетрадь в кожаном переплете, открыв которую, понял, что это был своего рода дневник, содержащий некоторые заметки и важные мысли отца.