Мастер по нечисти

Послушник смотрел на происходящее, не зная, что предпринять. Конечно, выхватить лук и пустить стрелы он сможет очень быстро, этой науке учился у степняков. Успеет убить близнецов чуть раньше, чем они превратятся в бездушных тварей. Но он сам привел их в этот монастырь и никогда не простит себе, если они тут погибнут. А других выходов пока он не видел.

Секунды шли, и вот вампир обернулся к Софии, показал головой на шумно дышащих парней, обнаженные тела которых взмокли от пота. Они изо всех сил боролись с соблазном, но Арсентий отлично понимал, что это только вопрос времени – молодые тела слишком хотят жить. А Луций рано или поздно зальет им в уши елей своих слов, и, как бы он ни верил в своих парней, но понимал, что и сам бы, возможно, не устоял на их месте. Сестра София в это время тихонько поднялась, взяла с небольшого столика неподалеку острый кинжал и по очереди разрезала веревки на руках обоих пленников.

– Ну что, мальчики, нравится вам то, что я предлагаю? Вижу, вижу, что нравится, – опять засмеялся Луций. – Вы теперь сможете каждый день наслаждаться ласками этих девочек. И всех остальных, я не жадный. Всего-то и надо – снять с шеи серебро и откинуть подальше. И прямо сейчас вы испытаете такое удовольствие, какого не испытывали никогда.

– А можно я немного дополню ваш праздник? – внезапно подал голос послушник.

– Это как? – повернулся к нему удивленный вампир.

Арсентий нарочито медленно развязал мешок и двумя пальцами, чтобы не вызвать атаку вампиров, вынул свирель.

– Позволь, я сыграю? Порадую твоих девочек музыкой напоследок? Да и парней моих тоже.

– Ну, мне почему-то кажется, что парни уже не твои. Но почему нет, сыграй. Музыку я давно не слышал. Ах, как, помнится, играли и пели пастухи в горах Аркадии. Ты такого никогда не слышал. И не услышишь уже.

Арсентий, не сводя взгляда с Луция, поднес свирель к губам. Помолчал пару мгновений, потом набрал полную грудь воздуха, и под сводами бывшего храма разлилась громкая мелодия. Грустная, надрывная, больше всего напоминающая погребальный плач, она плыла и кружила, устремлялась в самые небеса. Послушник закрыл глаза и весь ушел в свою музыку, растворился в ней, отдал ей всю свою душу.

Он не видел, как большая слеза, похожая на кусочек горного хрусталя, потекла по щеке сестры Анны, которая бесшумно встала, подошла и замерла рядом с ним. Не видел, как изменились лица его учеников – несмотря на то что красавицы продолжали трудиться над их телами, причем еще смелее и активнее, маслянистая пленка на глазах мальчишек таяла. И даже вампир внимал каждому звуку, покачивая головой в такт музыке. Арсентий играл и играл, музыка плыла, заполняла все пространство оскверненной церкви…

– Оба! В разные стороны! Кубарем! – резко выкрикнул послушник, оторвав свирель от губ. Он понимал, насколько велик риск, но другого выбора не видел, рассчитывал только на то, что вампир и бывшие монашки не успеют осознать происходящее – они и не успели. А вот близнецы все сделали верно, не зря же он их натаскивал, заставлял по команде без размышлений откатываться в сторону от противника. Оба лоботряса слаженно отскочили – один влево, другой вправо, – колобками перекувырнулись по полу.

Арсентий бросил быстрый взгляд на стоящую рядом Анну, которая покачала головой и подняла руки ладонями вперед. Он кивнул в ответ и выхватил из сумки свою серебряную цепь, на огромной скорости закрутил ее перед лицом.

– За спину! – опять рявкнул послушник. Парни без разговоров бросились к нему, встали за плечами. Сразу пять вампирш собрались было их схватить, но цепь свистнула в руках Арсентия чуть быстрее, хлестнула первых двух по рукам, и они с шипением отскочили, потирая ожоги. Остальные, увидев это, тоже замерли на расстоянии.

– А она? – Гриня показал на Анну.

– Она пусть тут. Гриня – лук! Федька – вода! – коротко, как и положено в бою, командовал Арсентий. – Отходим к дверям.

– Ай-ай-ай. Ну что же, ребятки, вы сами выбрали свою долю. Не хотите вечной жизни, получите быструю смерть. – Луций, вскочивший до этого с трона, смотрел на них с неизменной легкой улыбкой. – Анна, я так понимаю, ты с ними? Тем хуже для вас всех.

Черты его тонкого лица изменялись на глазах. Клыки удлинились, горящие очи глубже утонули в глазницах, кожа пожелтела. Следом за ним обезобразились и лица девушек – они окружали четверку отступавших, старались зайти со спины, шипели и тянули когтистые лапы. Больше всего монахини в этот момент напоминали стаю хищных птиц, почуявших, что добыча может уйти.

За плечом послушника быстро затренькал лук, стрелы одна за другой запели в воздухе. Они втыкались в тела тварей, приносили им мучительную боль, но не убивали, а только останавливали. Почти сразу же те приходили в себя, вновь тянулись к жертвам. Так же действовала на них и святая вода, которой брызгал Федька, – вампирши морщились, отскакивали чуть назад, но тут же возвращались.