Мастер побега

Рэм развлекает ее маленькими потешками. Иногда ему кажется: когда-нибудь они обязательно станут мужем и женой, но не будет ли он тогда путать жену с дочкой?

Женщина-девочка съедает фруктовый пирог. Тянется к ягодному, но вдруг останавливается и смотрит задумчиво. Берет Рэма за руку.

– Я хотела сказать тебе… ты ведь знаешь, мне тут не очень-то нравится. Очень много несовершенных, некрасивых вещей. Слишком много людей, и они все время норовят сказать тебе какую-нибудь гадость или какую-нибудь глупость. Мне иногда хочется ходить по улицам, опустив глаза, и не смотреть ни на что. Серые дома, дома без лиц… шум, толпа… Я говорила тебе. Летом бывает красиво, еще иногда осенью… А в остальное время – либо грязно, либо холодно, либо и то, и другое сразу. Прежде я мечтала каждый год впадать в спячку, когда деревья теряют последнее золото, и проводить во сне все то время, пока они стоят голые. Пока холодные дожди, пока лужи, слякоть, мороз, опять слякоть… А просыпаться не раньше, чем царство воды сменится царством зелени. Жаль, мечта моя невыполнима. Ты слушаешь меня? Да?

– Да. Я очень внимательно тебя слушаю, ни словечка не пропустил.

– Тогда налей мне из чайника третью чашечку и попроси официанта, пусть подольет нам кипятку.

Налил. Попросил. Подлили. Дана царственно отпила глоточек.

– Понимаешь, мне исключительно редко нравится то, на что я смотрю, то, что я слышу, или то, что я трогаю руками… к тебе вот нравится прикасаться…

Поправляет ему волосы.

– Растрепались, извини… Иногда попадается красивый дом. Особенно если старый или если это церковь. Или крепость. Новые, где живет не одна семья, а множество, – такие… никакие. Одинаковые. Еще бывает красивый человек, красивое растение, красивая вещь… Монета, медаль. Рисунок. Лучше всего раковина Раковина почти всегда – совершенство. В ней нечего исправлять, и поэтому она не сердит и не огорчает меня. Раковины приводят меня в восторженное состояние… Иногда мне снится, что у меня вся мебель – раковинная. Даже кровать – большая фигурная створка с периной… Я долго говорю? Извини, пожалуйста, длинная мысль…

– Не извиняйся. Мне всегда нравилось все сложное. А оно, как правило, еще и длинное.

– Вот и хорошо. Ну, слушай. Чтобы здесь было на что смотреть, я иногда делаю это своими руками. Помнишь, я рассказывала о том, как училась каллиграфии, как делала композиции из виньеток и таких… замысловатых букв… ну… еще вензеля, имена…

Рэм кивнул. Ему нравилось то, что показала Дана. Ее композиции обладали властью над глазами: они долго не позволяли отвести взгляд. Дане удавалось поймать красоту сложного.

– Потом поняла: это уже умерло, это уже мало кого интересует. И научилась делать медали. То есть не только медали, конечно: разнообразные знаки, медали, ордена Но медали мне по душе больше всего прочего. Дядя научил, ему понравилась эта моя забава… Да, именно забава – два года назад я сделала первую медаль, и… ерунда А завтра Императорский монетный двор выпустит первую медаль по моему эскизу – на трехсотлетие династии. Без дяди, конечно, ничего не получилось бы, но… штука выйдет красивая. Правда. По-настоящему.

– Я поздравляю тебя. Я очень рад за тебя.

Рэм обошел столик и поцеловал Дану в щеку. Та не дала ему вернуться на место сразу же. Прежде поцеловала в ответ. Сначала в левую, а потом, чтобы правая не обиделась, – и в правую.

– Но я вовсе не хотела хвастаться тут перед тобой.

– Разве только чуть-чуть.

– Ну да. Но чуть-чуть – не считается.

– Согласен.

– В общем, мне нравится увеличивать количество красивого. Того, на чем можно остановить взгляд и рассматривать, не желая впасть в спячку. Того, что заставляет нас… меня… нас… оставаться тут, на поверхности, надолго. А ты сегодня сделал красивую вещь. Очень красивую. Там, в Зале ритуалов, когда рассказывал о Мемо Чарану. Ты говорил без малого полтора часа, но я почти все время следовала за твоей логикой. Ты пойми: это так много! Даже не вещь, не дерево, а просто слова держали меня здесь столько времени! Мемо Чарану – красивый человек. Его судьба наполнена гармонией. Им можно любоваться. Но всю гармонию, красоту и… как правильно назвать?.. всю соразмерность его поступков именно ты вытащил на свет, чтобы предъявить мне… нам У тебя очень хорошо получилось.

Улыбается. Сжимает пальцы Рэма Он притягивает ее руку к себе и целует, а потом трется об нее щекой.

– Спасибо. Именно таких слов мне от тебя и хотелось.

Женщина-девочка съедает и ягодный пирог.

– А теперь я хочу гулять. Ты не против?

– Еще бы я был против!

– Вот и правильно. Говорят, Старовокзальную улицу недавно превратили в бульвар. Ты не мог бы отвести меня туда?

– Отведу, тебе там понравится.

– Гулять, гулять! Пойдем же.

Старовокзальная начиналась неподалеку. Состояла она из любимых Даной старых особнячков, садочков, фигурных заборчиков. Всякий на свой манер, со своими прикрасами, со своим норовом. Никакого сходства! Одно прекрасное различие.