Мастер сновидений

— Тогда поехали в казарму, займемся допросами… Дом опечатать и оставить караул.

— А если приедет Дьо–Дален старший?

— Пусть явится в казарму, тогда и решим.

Два шага через черный туман и я в трактире Джурга в коридоре второго этажа. А вот и мой номер. Осторожно стучусь и открываю дверь.

В номере бардак… Окна закрыты ставнями, уже почти темно, Андао скоро совсем зайдет… В углу кучей свалены вещи Кани, сама она спит на моей кровати, рядом с ней, держа ее за руку сидит Лотти. Она прижимает к губам палец.

Аккуратно ставлю полог, чтобы нашим разговором не потревожить спящую девушку.

— Как она?

— Заснула, но спит плохо… Я обработала ее раны и дала снотворного с сильным успокоительным. У меня закончилась настойка вагавы, я попросила Одрика купить большой пузырек, он ушел и не вернулся, я волнуюсь за него…

— Мара, организуй… ты сегодня у меня такая самостоятельная… — Демон, буркнув что–то исчезает…

— Анна, а это нормально, что Торкана в твоей постели?

— Ну не на полу же ей лежать…

— Я имела ввиду, что с она Одриком…. — и Лотти покраснела.

— С Одриком? Что ты имела в виду? Говори, не стесняйся.

— Он сказал, что Кани его девушка. Это так?

— Э–э–э… Так…

— И ты так спокойно к этому относишься? Или я чего–то не понимаю?

— Ну, Кани еще и моя подруга… А с Одриком у меня чисто деловые отношения. Я стараюсь не смешивать личное с … э–э–э прочим…

— Так у вас с ним… прочее?

— Э–э–э … у нас с ним оглашение, и не более…, а встречаемся мы с другими…. А это что, нарушает какие–то местные законы? А то я не в курсе…

— Нет… но мне желательно знать про братика…

— Что именно знать?

— Кто у меня в родственниках может оказаться..

— А это…. Это вряд ли… Оглашение, конечно, имеется, но дата не назначена и, я в этом уверена, никогда назначена не будет. А вот к девушке присмотрись… Вот она вполне может в будущем твоей родственницей и оказаться… Если конечно не начнет пытаться командовать твоим братиком раньше времени.

— Я бы рада была его «пристроить». А то с его «заморочками» мало какой род будет рад такому прибавлению. Мы тут чужие, нас побаиваются.

— Об этом не волнуйся, если Кани его к рукам не приберет, то скоро к нему очередь выстроится… И тогда это оглашение уже не от меня будет женихов отпугивать, а невест от Одрика.

— А что с ним такое? Это не опасно?

— Тут, когда мы путешествовали, хуторские девки к нему на сеновал в очередь выстраивалась… Не волнуйся — это не заразно…

— Как в очередь?.. И ты такое могла допустить?! Не ожидала….

— Чего допустить? Спать на сеновале или очередь? Без очереди они бы передрались, а так все было мирно.

— За ним такого не водилось! Видимо, я чего–то не знала про единственного братика.

— Да, я так подозреваю, ты про него многого не знаешь…

— Так он и сам про себя не знает…. Моя ма… В общем, асса Хеллана его жутко ненавидит. Я и не знаю за что. Я даже не могу повторить, что она говорила про него.

— Ну, тогда намекни… Очень интересно… Хотя, что может сказать злобная ведьма… наверняка какие–нибудь гадости… Не обращай внимания… Ты здесь, она там…

— Говорила: «И чего он никак не сдохнет!» Вроде после чего–то не выживают.

— Да ты что… Это после чего же? Ты не знаешь?

— Не знаю, я убежала подальше. Это они с подругой разговаривали. Приезжала одна….С распущенными волосами и вечно теребящими что–нибудь пальцами, Галли — ее мама называла. Я ее боялась хуже Гаарха. Взгляд у нее такой … не живой.

Я непроизвольно насторожилась, уж очень это описание подходило к мамочке моего тела, и где–то внутри появился неприятный холодок.

— Ой, как интересно…. А давно приезжала–то… эта… Галли… Кстати, это ее полное имя или твоя матушка так ее называла? Просто странное имя для ведьмы… А цвет магии у нее какой?

— Я полного не запоминала. Они между собой: Хелли — Галли… У нее, кажется, тот же цвет был, они вместе магичили… И дочка у нее в доме скорби. — У меня все похолодело внутри…

— Да, ты Лотти права… Вот это Одрику может повредить намного больше, чем пара ночей на сеновале с девицами…

— Я просто от него такого не ожидала…. Он всегда такой стеснительный был. А тут — очередь!

— Просто он вырос, возмужал и почувствовал себя не последним человеком. И вообще, в каком–то смысле, он очень даже ничего, уж поверь мне. Торкане можно даже позавидовать…. — Здесь я поняла, что ляпнула лишнее, но Лотти не поняла.

— Она сильно пострадала?

Лотти смущается…

— Физически все поправимо, синяки, ссадины, следы от … бича или ремня… А вот это даже не знаю от чего.

— Это — от зубов. — И Лотти поежилась.

— Но переломов и значительных повреждений органов нет. Больше всего пострадала ее гордость… Если она сможет это преодолеть, то будет жить. А раны…, раны заживут. Я, когда Одрика не было, подрабатывала в бесплатной больнице для неимущих, насмотрелась там всякого… Несколько раз туда попадали девушки в совершенно жутком состоянии, так что Торкана еще легко отделалась…

— Лотти, еще раз спрошу, пока Одрика здесь нет. ВСЕ органы без значительных повреждений?

— Что такого не надо говорить при Одрике? А, ну да… я поняла. Все в принципе поправимо, заживет. Женщины живучие, ты же знаешь.