Мастер светлых артефактов

Девушка повернулась к парню, но сказать ничего не успела. За его спиной выросла тень, раздался чавкающий звук, и парень со стоном осел на землю. В глазах Криссы вспыхнули звезды и погасли вместе с сознанием.

Очнулась Крисса от резкого рывка и треска. Болела голова и руки, вздернутые над головой и прижатые чем-то тяжелым, тело мерзло.

— Какая цыпа! — раздался чей-то хриплый голос.

Грудь больно сжали, и Крисса приоткрыла глаза. Над ней, растянув рот в щербатой ухмылке, склонился цверг.

— Кольцо с нее снимите, придурки, а потом уже за сиськи тискайте!

Рядом с цвергом появился высокий парень в кожаной куртке. Руку Криссы ощупали и артефакт содрали, чуть не выдернув палец из сустава. От боли девушка дернулась и застонала. Над ней склонился второй цверг и зажал ей рот ладонью.

— Ну че, Тук, не хочешь попробовать, а? — Цверг протянул парню кольцо.

Парень надел кольцо на мизинец, оглядел Криссу и скривился.

— Не. Я лучше потом в бордель загляну.

— Брезгуешь?

— Нормальному мужику девка должна давать сама. Пусть даже и за зубочистки.

— Как знаешь. А мы экономные, правда Хмурый?

Цверг стал спускать штаны. В голове у Криссы к этому моменту чуть прояснилось, и она наконец осознала то, что видит и слышит. Внутри все похолодело, сердце замерло на мгновение, а потом застучало словно двигатель такси.

— Тихо! — раздался чей-то негромкий приказ.

На мгновение замерли все: и цверги, и высокий парень в кожаной куртке и даже Крисса, собиравшаяся отбиваться.

— Тук. Там две девки. Пьяные. Орут какую-то песню… Одна демонесса, вторая… не знаю.

— Как так не знаешь? — в голосе высокого парня прозвучала тревога.

— Вот так. Шебуршинки ее… боятся?

— Как боятся? Они ж дохлые.

— Не знаю я.

— Оп-па. Еще демоница… — пробормотал первый цверг и тут же схлопотал затрещину.

— Тихо, мля! — прошипел парень. — Мож, мимо пройдут.

Грабители затихли. В наступившей тишине стали слышны женские голоса, громко выводившие какую-то песню. Вот голоса приблизились, и Крисса, почувствовав, что рука, зажимающая ее рот, дрогнула, дернула головой и закричала: «Помогите!». Она успела услышать приближающийся топот, а потом в голове вновь вспыхнули звезды.

Голоса так некстати появившихся девок приближались. «Наслажденье с болью пусть кипят в крови!» — разобрал Тук слова. И тут Хмурый, сидевший на руках пойманной девки и зажимавший ей рот, дернулся. «Ночь поет нам песню смерти и любви!» Тук повернулся к цвергу — тот уже дрожал крупной дрожью. Не успел парень спросить подельника в чем дело, как девка дернула головой и заорала. Тук подскочил и пнул ее в челюсть, но песня уже сменилась приближающимся топотом.

— Мля! Валим всех и уходим! — скомандовал парень.

Цверги отпустили потерявшую сознание девку, а Жаб спрятал за пазуху свою коробку и спрыгнул с ящика. И тут над их головами вспыхнул яркий свет, заставляя зажмуриться.

— Какая прелесть! — послышался женский хрипловатый голос.

Когда Тук проморгался, цверги уже выступили чуть вперед и достали кинжалы, а Жаб быстро двигал пальцами и что-то беззвучно шептал. Тук внимательно оглядел свидетельниц и вздрогнул. Демонесса оказалась взрослой бабой, да еще и одета в легкую костяную броню, а у стоявшей рядом с ней девки глаза, без зрачков и радужки, светились ярким белым светом.

«Альвийка?!» — только и успел про себя удивиться Тук.

Демонесса щелкает пальцами, и Тук, предчувствуя нехорошее, оборачивается. Проулок за их спинами перекрывает серая пленка щита, отрезая путь к бегству.

Жаб вскидывает руку. Альвийка ломанным движением уходит с пути выпущенного в ее сторону проклятия, а потом взмахивает рукой. Свист — и тонкий, сверкающий серебром шнур отсекает парню кисть. Жаб с криком падает на колени, зажимая хлещущую из обрубка кровь.

Оба цверга бросаются к демонессе, но через пару шагов словно спотыкаются. Нытик валится вперед, роняя кинжал, а Хмурый пытается разрезать черный жгут, захлестнувший его горло. Альвийка на мгновение отвлекается, и Тук бросается к ней, вскидывая правую руку с отобранным кольцом на мизинце. Сил ему хватает только на три выстрела. Два сгустка тьмы пролетают мимо альвийки, третий та рассекает кнутом. Снова замахивается, но поздно — Тук уже перед ней, отталкивает светлую и бросается к выходу. Но через пару шагов ноги отказывают, и он плашмя падает на мостовую. Вспышка боли и темнота.

В себя Крисса пришла от того, что кто-то осторожно похлопывал ее по щекам. Каждый шлепок отдавался в голове дикой болью, и она невольно застонала. Голову приподняли и в рот тонкой струйкой потекла отвратительно горькая жидкость. Спустя секунду Крисса опознала обезболивающее и с трудом сделала глоток, потом второй.

— Ученица, — послышался незнакомый женский голос, — парню тоже оставь.

— Да, наставница, — ответил кто-то, чей голос показался Криссе знакомым.