Читаем Мастер сыскного дела полностью

Мастер сыскного дела

— Ах да!.. Я ведь не один к тебе пришел, — спохватился Карл, да тут же на шаг отступя, к даме оборотился.

Подняла дама вуаль, что лицо ее скрывала, — ахнул Яков. Да ведь то Ольга, дочь князя Волхонского, коей быть здесь вовсе даже не к лицу!

— Здравствуйте, Яков Карлович! — присела в поклоне Ольга, взор потупив. — В добром ли вы здравии?

— В отменном, — ответил, растерявшись, Яков.

А сам, куда себя деть, не знает — ведь грязь кругом, пахнет дурно, и сам он растрепан и не прибран. Ах, позор какой — в столь диком виде пред дамой предстать!..

— Пардон! — шепчет он, волосы приглаживая.

— Полноте, Яков Карлович! — останавливает его Ольга, рукой касаясь, да сама того испугавшись, руку отдергивая. — До церемоний ли нынче! Мы ведь к вам, с батюшкой вашим, не просто так, не любопытства ради, а по делу явились.

— Да-да, — спохватившись, говорит Карл. — Ты уж выслушай ее, да сделай одолжение, не перебивай.

Кивнул Яков, разговору такому дивясь.

— Сие свидание батюшка мой выхлопотал, хоть не просто ему это было, — сказала Ольга. — Четверть часа лишь нам отпущено, а боле — нельзя.

Вновь кивнул Яков, отчего-то неловкость чувствуя и собеседницу свою подбадривая.

Вздохнула Ольга, махнула головой так, что кудряшки во все стороны разлетелись, будто решилась на что.

— Вы ведь, кажется, руки моей просить хотели, — еле слышно прошептала она. — Коли так, то я... то я согласна!

Не нашелся, что на то ответить, Яков.

Да Ольга его и не слушала:

— И ежели вы не передумали и готовы взять меня в жены, так батюшка обещал похлопотать о вас пред Государыней императрицей. Уверен он, что коли будет теперь объявлено о помолвке, так Государыня не откажет нам в милости своей, из крепости вас выпустит.

«Ах вот оно в чем дело, — понял Яков, — предлагают ему подменить каторгу брачными узами...»

— Согласны ли вы? — спросила Ольга, с надеждой и верой на Якова глядя.

И хоть трудно ему было ответить, да сказал он:

— Коли свободно было бы сердце мое, то не желал бы я лучшей жены, чем вы, за счастье почтя всю жизнь быть подле вас. Но как же быть, коли люблю я Дуняшу свою да ей одной лишь верен.

Вспыхнула, прикрылась платком Ольга да, повернувшись, выбежала вон!

Кинулся было вослед ей Карл, но остановился, к сыну оборотившись:

— Дурень ты, хоть и сед, — да ведь повесят тебя!

— Бог милостив — не повесят, — ответил ему Яков. — Хоть суровы параграфы артикулов, смертью грозя, да нет того, чтоб дуэлянтов казнили.

— Пусть так, пусть мало драчунов смерти предавали, да многих — званий и почестей лишив, на каторгу ссылали али в солдаты забривали! Да разве лучше под лямкой солдатской ходить, чем с женой молодой нежиться? Сколь лет минуло, как Дуня твоя преставилась, а ты все по ней страдаешь — да ведь нельзя так, неправильно, надобно и о себе подумать!

Красавица-девица к тебе, стыд презрев, сама в крепость заявилась, с тем чтоб от каторги спасти, а ты ей от ворот поворот?! Да коли князь о том позоре прознает, он на тебя пуще прежнего осерчает да вместо того, чтоб помогать — первый против тебя будет!

Опамятуйся, Яков, — узы брачные получше оков кандальных! Ольга девица славная — да при том любит тебя, оттого женой будет доброй и верной.

— Так что ж — обмануть мне ее? — вскричал Яков.

— А хоть и обмани, коли обман тот во спасение! О себе не думаешь — о сыне своем Федоре подумай да обо мне старике! Ведь одни мы с ним останемся, коли тебя на каторгу сошлют, — а ну как помру я, что тогда?

— Все так, но не могу я, — покачал головой Яков. — Не бывать счастью, коли с обмана его начать. Не люба мне Ольга! Да и как жениться мне, когда обещал я Дуняше, как пред гробом стоял, что не женюсь, покуда сыну нашему Федору осьмнадцать годков не исполнится, а ныне ему лишь четырнадцатый пошел.

— Тьфу ты ну ты! — сплюнул на пол Карл. — Горд ты, да через то подобно ослу упрям! Ныне откажешься, а после жалеть станешь, да только поздно уж будет!

— Пусть так, да только слова своего я не переменю! — твердо сказал Яков. — Коль моя судьба не задалась, так зачем через то чужую ломать? Ольга девица славная да добрая — найдет себе иного жениха да счастлива с ним будет! А мне уж ничем не помочь. Поздно!..

Вошел надзиратель, ключами гремя — поторопил.

— Буде, барин, вышло время-то, пойти бы надобно, а то как бы беды не вышло!

— Да-да, сейчас, — кивнул Карл. Повернулся к Якову, взглянул на него да, приблизившись на шаг, обнял за плечи и перекрестил:

— Что ж, коли так — поступай, как сердце тебе велит — Бог тебе судья, а я все, что мог, сделал! Одно знай: коль сошлют — ждать тебя буду, а уж дождусь али нет — то одни лишь небеса ведают!

Вновь обнял, троекратно расцеловал да, оттолкнув от себя Якова, дабы тот слез его не заметил, — вышел вон.

Захлопнулась дверь железная.

А с ней — последняя надежда!..