Мастер тату

– Рукавишников? О нет, это совсем иной тип, это человек, который никогда не сможет прорваться к славе так, как прорвался Тигран. Он будет тихо оттачивать свое мастерство годами, десятилетиями, мало интересуясь окружающим миром и отношением мира к себе. Шароватов, учитель Тиграна, потому и навязал Тиграну Рукавишникова, чтобы в свете Тевосяна был заметен и этот тихий гений. Проекты, подобные Тевосяновскому, не могут заинтересовать Рукавишникова просто потому, что они не связаны напрямую с искусством и не для искусства они задуманы...

– Подождите. – Кирилл отвел взгляд от внимательных глаз Нестеренко, сосредоточился и спросил: – Вы все время говорите – проект, проект... Неужели вы не знаете, в чем там было дело?

– Дело было в татуировках, да? – жестко спросила Лика, пытаясь нажать на Нестеренко и выдавить из него ответ. – Чтобы сделать серию татуировок, а после смерти Тиграна продать их за бешеные бабки какому-нибудь западному коллекционеру? Содрав все эти татуировки с живых людей?

Но давить на Нестеренко было все равно что давить на мокрое мыло – он выскользнул, причем без всякого напряжения. Его голос и повадки ничуть не изменились. Он по-прежнему бы спокоен и расслаблен, будто бы вел разговор о карасях и бабочках, о флоре и фауне и тому подобных безобидных пустяках.

– Как-то глупо все это звучит, – сказал Нестеренко. – Зачем было устраивать такие глупости? Из-за денег? Но Тигран в деньгах не нуждался. Для кого тогда? О ком он хотел позаботиться?

– Тихий гений, – Кирилл сказал это и увидел на лице Нестеренко улыбку, но не ироничную, не насмешливую, а добродушно-снисходительную.

– Рукавишников в деньгах тем более не нуждался. Никогда. Просто они ему не были нужны. Ему это было неинтересно, как мне был неинтересен проект Тиграна.

– Но ведь был еще один ученик? Он появился после ссоры Тиграна с Рукавишниковым, и, может быть, он-то нуждался в деньгах, он-то не был таким отшельником...

– Ничего не могу сказать по этому поводу, – пожал плечами Нестеренко. – Этого нового ученика я в глаза не видел... Мои отношения с Тиграном испортились. Он меня больше к себе не звал, ну а я тоже не любитель соваться без приглашения.

– Но он успел вам сделать татуировку, – Лика не спрашивала, она утверждала. – Ведь так?

– Откуда вы знаете то, о чем я никому не говорил? – удивился Нестеренко.

– То есть татуировка присутствует? – уточнил Кирилл.

– Да, – просто сказал Нестеренко. – Это было во время второй или третьей моей встречи с Тиграном после его приезда. Мы крепко выпили, я уснул, а когда проснулся, то... Все уже было сделано. Он сказал, что это его подарок мне, талисман на будущее... Оказалось, что это лишь часть его проекта. Короче говоря, меня использовали. И это грустно.

– Не новая и не оригинальная история, – сказал Кирилл. – Так Тевосян обошелся со многими знакомыми и незнакомыми людьми. Такое впечатление, что иногда он просто брал людей с улицы, вел к себе домой, спаивал или давал покурить травы, после чего делал свои наколки. Чертов проект... Знаете, пока я не вижу в нем никакого другого смысла, кроме как желание заработать деньги на рисунках Тевосяна, сделанных на коже. И на вашем месте я бы вел себя поосторожнее, потому что раз о вашей татуировке догадались мы, то наверняка о ней догадается и убийца. А может, он не догадывается, а знает наверняка. Может, у него есть список, составленный Тевосяном.

– Осторожнее? – Нестеренко мягким и бесшумным движением поднялся со стула, подошел к окну и уставился в темный квадрат, в котором гнулись под ветром кроны деревьев. – Осторожнее, потому что ко мне могут прийти и содрать с меня эту татуировку... Сколько, вы говорите, уже погибло человек?

– Пятеро, – сказала Лика. – Шверник, Алена, Игорь Молочков, Колокольникова, Мурзик.

– Допустим, что погибли еще какие-то люди, о которых вы не слышали, – сказал, не оборачиваясь, Нестеренко. – Двое или трое. Получается уже довольно много жертв. И довольно много татуировок. Куда им столько?

– Жадность, – сказал Кирилл. Привычное слово для обозначения причин, побудивших человека убивать себе подобных.

– Жадность, – эхом повторил Нестеренко. – Или незавершенность.

– Что? – переспросила Лика.

– Есть такое страшное слово – незавершенность. Это нехватка фрагмента в целом. А без этого фрагмента целое не имеет смысла.

– Я как-то не очень... – произнес Кирилл.