Мастер теней

Шу словно окатило водой: о чем я думаю! Она проследила за взглядом Дайма до сервированных в дальнем конце зала столов, остановилась на Дарнише и его собеседниках, Зифельде и пожилом незнакомце. Тот что-то рассказывал, размахивая наколотым на вилку канапе. Оказавшиеся поблизости шеры останавливались, улыбались и присоединялись к беседе.

— Зифельд странно себя ведет, — ответила Шу. — На днях я просила Дарниша выяснить, в чем дело.

— С графом определенно что-то не так. С герцогом тоже. — Дайм взглядом показал на Таис Дарниш, танцующую все с тем же Туальграмом. — У вас моровое поветрие?

Жар прилил к щекам, Шу сбилась с ритма, едва не наступив Дайму на ногу.

— Прости…

— Вашему Высочеству пора немного проветриться, — усмехнулся Дайм и, подхватив Шу под руку, повел прочь из зала.

На недовольство шеров, которым они мешали танцевать, он обращал внимания меньше, чем на слуг с подносами: одного из них Дайм подозвал, щелкнув пальцами, и вручил Шу бокал сухого, а себе взял крепкого кардалонского.

Парк встретил их прохладой, стрекотом цикад и перемигиванием цветных жуков, летающих между деревьями. Несколько мгновений Шу любовалась работой Бастерхази: над дорожками сияли радуги, по лужайкам бродили единороги, на бортике фонтана скучала русалка, феи со стрекозьими крыльями водили хороводы над цветами, а гоблины в шапочках с бубенцами прыгали через ручьи и играли в салочки. Фантомы отличались от настоящих волшебных существ лишь куда более милым характером и леденцовым видом. И, конечно же, золотая пыльца, окутывающая фей, вовсе не была настоящей пыльцой циль — той, что по восемьдесят империалов за наперсток.

Словно опровергая её сомнения, с ветки цветущего апельсина — такая же правда жизни, как веселые гоблины — спорхнула фея. Она приземлилась на край бокала, покачнулась, рассыпая пыльцу с крыльев, и нырнула в вино. Шу замерла, пытаясь сообразить, это снова фантом или настоящая фея? И не утонет ли она? Но тонуть фея и не думала. Через миг она вынырнула, забралась на край бокала, отряхнула волосы и крылья — и со звонким смехом взлетела, присоединившись к хороводу над дорожкой.

— Эта настоящая, — усмехнулся Дайм, стирая каплю вина с открытого плеча Шу и проводя ладонью по её руке вниз. Бокал с вином, дурманно и сладко пахнущим фейской пыльцой, исчез куда-то в закрома Канцелярии.

Она, наконец, выдохнула и подняла взгляд. Бирюзовые глаза хищно мерцали, манили и притягивали, мужская рука обжигала даже сквозь две перчатки, его лайковую и её кружевную.

— Перестань! — Шу отпрянула.

— Рассказывай, Твое Высочество, — и не подумал отпускать её руки Дайм.

— Опять отчет?

Дайм поморщился и вздохнул.

— Шу, ты, случаем, не спутала меня с Бастерхази?

Опустив глаза, Шу помотала головой. Мгновение злости прошло, а стыд остался. Наверное, действительно моровое поветрие — лишает разума.

— Давай по порядку. Кто он такой, откуда взялся и почему ошейник.

— Он… он светлый шер, искусство, — вздохнула Шу, вспомнив появление Тигренка в башне Заката. — Его продал Биун. Поначалу я думала купить и отпустить, ведь он светлый, а не грабитель или убийца. Но потом…

Она замолчала, пытаясь понять, как же получилось, что такие логичные действия, если подумать, выглядят самодурством в лучших традициях темных. Ведь она не хотела ничего дурного. Злые, злые боги! Нет, хватит лжи.

— Шу, тебе не идет такая страдаль…

— Я люблю его! — выдохнула она и замерла, обхватив плечи руками и опустив глаза.

Несколько мгновений она ждала. Ширхаб знает, чего — чего угодно, но не смеха!

— Светлая, какая же ты… — отдышавшись, Дайм утер слезу.

Шу смерила его злым взглядом и собралась отвернуться, но Дайм поймал её за плечи, прижал к себе и погладил по голове.

— Не сердись, маленькая. Просто видеть тебя такой… о, Светлая! Колдунья, положившая орду зургов, притворяется нахохленной синичкой! Шу, маленькая…

Прижимаясь щекой к подрагивающему от смеха плечу, Шу горела от стыда, но верила, что теперь-то все будет хорошо. Дайм здесь, он поймет, он поможет. Светлая, как же хорошо, что он вернулся!

— Тебе смешно. А мне? — зашептала она прямо в потертое сукно его камзола. — Я не понимаю, что со мной. Дайм! Я, правда, не знаю. Я не хотела!

— Чего ты не хотела?

— Ничего! То есть… он нужен мне, понимаешь? Я боюсь. Он уйдет, и что тогда, как…

— Погоди, — Дайм оторвал ее от себя, взял лицо в ладони и заглянул в глаза. — С чего ты взяла, что он уйдет? И почему ошейник?

— Ни с чего, просто знаю. А ошейник — защита от Бастерхази.

— Допустим. Но защиту можно было сделать серьгой, браслетом, кулоном. Тебе так хотелось его удержать, что ты сделала из него игрушку и запретила говорить?

Шу растеряно пожала плечами. Звучало ужасно. Выглядело еще ужаснее. Если бы кто-то посмел надеть ошейник на неё, убила бы. Шу передернулась, представив, каково было Тигренку. И каково сейчас Дайму.

— Я темная, да?

— Ты маленькая дурочка. Я люблю тебя. — Он почти коснулся губами её губ.

— Не хочу, чтобы тебе было больно. — Она отшатнулась. — Я всем причиняю боль!

— Не больно только мертвым.