Мастер теней

Ледяная игла сорвалась с руки Дайма прежде, чем он успел оценить шутку. Мгновеньем позже в шар полетел нож принца Лермы — чуть медленнее заклинания, но для условно-шерской категории очень, очень хорошо. Лучше мог бы метнуть разве что один из големов лейб-гвардии, но в отсутствии реальной опасности они даже не пошевелились, только лейтенант Диен уставился немигающим бирюзовым взглядом на Дайма. Когда-то от подобного внимания сводного брата, такого же бастарда, но не имеющего дара, Дайма бросало в дрожь. Не потому, что боялся: в прямом столкновении у шера-дуо неплохие шансы даже против голема-убийцы. А потому что слишком уж похожи глаза Диена на те, что Дайм каждое утро видит в зеркале, и слишком короткий шаг отделяет самого Дайма от превращения в следующего лейтенанта лейб-гвардии, голема с именем-руной Жакль. Но человек привыкает ко всему.

Дайм чуть замедлил заклинание, позволяя ножу Лермы почти догнать дракона, а самому Лерме почти почувствовать вкус победы. И лишь в самый последний момент изменил иллюзию, наложенную на снаряд.

Императорская свита ахнула в один голос, когда карликовый лиловый дракон вдруг вырос до размеров настоящего — десять саженей от носа до жала на хвосте — выписал мертвую петлю и с хрустом раскусил нож. Ледяную иглу постигла та же участь. А дракон издал торжествующий рев, выпустил струю пламени, не долетевшую до императора на ладонь, и спикировал прямо на него, разинув зубастую пасть.

Императорская фаворитка завизжала, вслед за ней тонко вскрикнула любовница Лермы и схватилась за его рукав, сам принц выругался под нос и отшатнулся. Остался неподвижен лишь император: бирюзовые глаза загорелись азартом, рука потянулась к шпаге. Но сражения с драконом не получилось. Дайм выхватил из сетки маршала белый шар и запустил навстречу лиловому. Белый развернулся в полете в такого же дракона, они столкнулись и рассыпались великолепным фейерверком — в точности таким, каким развлекал посла хмирский царь.

Ахи дам из испуганных превратились в восторженные, злость Лермы дошла до критической отметки — он побледнел и схватился за шпагу. Но хватило единственного строгого взгляда императора, чтобы принц вернул на лицо светскую улыбку, а шпагу оставил до более подходящего случая.

— Неплохо, неплохо, — кивнул император, когда Дайм с поклоном преподнес ему оба шара. — Надеюсь, с настоящим тебе столкнуться не придется.

Дайм вместо ответа лишь поклонился еще раз.

* * *

Третий цирковой номер был за обедом. Не такой эффектный, но намного более утомительный. Император желал смотреть подарки и слушать байки. Юная фаворитка желала удушить Дайма и вернуться на свое место рядом с императором. Лерма желал знать, куда подевался его советник Вандаарен — чтобы удушить за то, что тот не удушил Дукриста по дороге. Любовница Лермы желала, чтобы Вандаарен сдох сам, чтобы не доставлять лишних хлопот её отцу, графу Кроельбину, занявшему теплое место советника кронпринца. Один Дайм хотел всего лишь передохнуть и спокойно поесть. Но у императора были другие планы — и не только у императора.

«Как жаль, что нельзя вместо себя прислать иллюзию», — в который раз подумал Дайм, поднимая бокал и поднося ко рту. За миг до того как отпить, он взглянул в глаза Лерме. Братец держался отлично. Смотрел в меру ненавидяще, улыбался в меру фальшиво, в точности как всегда. Даже прошептал одними губами: «Чтоб ты подавился, ублюдок!» Интересно, откуда он взял яд лесной йуши? «Пожирательницу мантикор» найти не просто, а выжить, найдя, еще сложнее. От этого яда погибнет даже шер-зеро: он действует быстрее заклинания нейтрализации, а обнаружить его, не зная, что искать, невозможно. Если, конечно, Печать Верности индивидуальной конфигурации не позаботится о твоей безопасности.

«Ты слишком дорого обошелся Конвенту, чтобы позволить принцам тебя отравить, — усмехался Парьен, вплетая в Печать сто пятнадцатую охранную нить. — Такая работа! Музейный экспонат. Жаль, нельзя по твоей Печати писать диссертат. Император не поймет».

Дайм бы посмеялся вместе с Парьеном, если бы проклятая Печать не так отравляла ему жизнь. Еще лучше бы он посмеялся, избавляясь от нее. Но этой шутки император точно не поймет — бастард имеет право дышать, только пока безусловно верен отцу и повелителю. И пока послушно бегает на коротком поводке и лает по мановению брови.

Все же Лерма не выдержал до конца. В миг, когда бокал коснулся губ Дайма, он вспыхнул такой радостью, что, не будь у Дайма совсем других планов на ближайшие двести лет, непременно бы упал замертво, только чтобы не лишать братца счастья лицезреть свой труп. Но…