Мастер убийств

Габриель швырнул «беретту» в море и вздрогнул всем телом от охватившего его озноба.

* * *

Ссора у соседей закончилось, и в доме установилась тишина. Габриелю больше не хотелось вспоминать о Тунисе, поэтому он представил себе, как выходит на своем судне из залива в море. Потом он подумал о картине Вичеллио, которую успел очистить от грязи и старого пожелтевшего лака, но не успел до конца восстановить. Неожиданно ему вспомнился Пиил, а затем перед его мысленным взором предстал Дэни. Он помнил, как в Вене извлекал его останки из искореженного взрывом автомобиля. Когда боль от утраты притупилась, он благодарил Бога за то, что сын умер быстро и без мучений, а не остался на всю жизнь безногим и безруким калекой с наполовину обожженным лицом.

Габриель поднялся с места и стал расхаживать по комнате, пытаясь изгнать из памяти ужасные образы прошлого. Совершенно для него неожиданно он подумал о матери Пиила. Несколько раз за то время, что он прожил в порту Навас, он ловил себя на мыслях об этой женщине. Начинались его фантазии всегда одинаково. Он сталкивался с ней в деревне, и она по какой-то неведомой причине сообщала ему об отсутствии Дерека: «Он ушел бродить среди скал, потому что у него не вытанцовывается второй акт и ему необходимо поразмышлять. Так что его не будет несколько часов». Затем она приглашала его в дом: «Не желаете ли зайти ко мне на чашку чаю?» Габриель выражал согласие, но выпить чаю ему не удавалось, поскольку она вела его не на кухню, а в находившуюся на втором этаже спальню. Там Габриель ложился вместе с ней в постель Дерека, и эта женщина позволяла ему излить в свои заповедные глубины накопленное им за девять лет абсолютного воздержания сладострастие. После этого она опускала голову ему на живот, рассыпав по его телу влажные от пота локоны. «Ты ведь не настоящий реставратор, а только им притворяешься, верно?» — вопрошала она в его фантазиях, и он отвечал ей правду: «Я уничтожаю людей по приказу правительства Израиля. Это я убил Абу-Джихада на глазах его жены и детей. В ту ночь я убил за тринадцать секунд троих. За это премьер-министр наградил меня медалью. Раньше у меня были жена и сын, но террорист подложил бомбу под их машину в отместку за то, что я сделал в Тунисе». После этого признания мать Пиила поднимала крик и в ужасе выбегала из коттеджа, облаченная в одну только белую простыню, обернутую вокруг тела. И на этой простыне самым непостижимым образом проступала кровь Лии.

* * *

Он вернулся к своему стулу у окна, опустился на сиденье и, устремив взгляд на улицу, застыл в ожидании возвращения Юсефа. Вместо лица матери Пиила в его воображении возникло лицо Приснодевы, написанное Вичеллио. Чтобы скоротать время ожидания, Габриель мысленно вернулся к оставленной им работе: опустил воображаемую кисточку в воображаемую краску и приступил к врачеванию шрамов на щеке Девы Марии.

* * *

Юсеф вернулся домой в три часа ночи. С ним была девушка — та самая, которая в ресторане написала на салфетке неизвестный Габриелю номер телефона и засунула эту салфетку в карманчик его рубашки. Габриель видел, как они подошли ко входу и исчезли в дверном проеме. В верхнем этаже на короткое время загорелся свет, и Юсеф, прежде чем лечь в постель, возник в одном из окон. Когда он исчез за шторами, Габриель пожелал ему спокойной ночи. Он улегся на стоявший в гостиной диван и смежил веки. Сегодня он вел визуальное наблюдение за объектом, а завтра приступит к его прослушиванию.

Глава 13

Амстердам

Три часа спустя стройная молодая женщина по имени Инге ван Хофф вышла из бара в районе «красных фонарей» и торопливо зашагала по узкой аллее. На ней были черная кожаная юбка, легинсы, кожаный жилет и сапоги на высоких каблуках, цокавших по булыжнику мостовой. Улицы Старого города все еще были темны и пустынны, а вдоль стен домов стлался молочный туман. Она подняла голову и втянула в себя прохладный утренний воздух. Туман оставлял на губах легкий привкус соли; в воздухе пахло морем. По пути она обогнала двух подвыпивших мужчин, один из которых походил на наркодилера. Чуть пригнув голову, она прибавила шагу. Ее боссу не нравилось, когда она утром возвращалась домой пешком, но ей, после того как она всю ночь разносила напитки и отваживала от себя подвыпивших клиентов, хотелось хотя бы несколько минут побыть в одиночестве.

Неожиданно она поняла, что очень устала и ей нужно расслабиться. «Единственное, что мне сейчас требуется, — это хорошенько вмазаться, — подумала голландка. — Надеюсь, Лейла вчера кое-чем разжилась».