Мастер ветров и вод

...Это у китайцев просто национальная эпидемия: в канун Нового года рассылать родственникам, друзьям, возлюбленным, знакомым и благодетелям очаровательные конвертики красно-золотой расцветки с содержащимися внутри многочисленными благими пожеланиями, а иногда и денежными купюрами. Получать такие письма приятно, но отвечать на них (ежедневно и по нескольку десятков раз) довольно-таки утомительно. Но что поделать! Я иногда часами прочитывала благопожелания от теток и дядьев, от кузенов и кузин, от довольных моей работой клиентов, от продавцов в лавочке, где я всегда покупала свежую рыбу и побеги бамбука... Потом принималась отвечать, иногда подключая к этому серьезному занятию Кэтнян. Она, впрочем, не отказывалась — ей, как и мне, нравились эти яркие, раззолоченные конверты, словно и впрямь содержащие целый ворох грядущего счастья...

— Мам, мам!

Кэтнян протянула мне ярко-алый конверт с золотым тиснением.

— Что такое?

— Я не могу его открыть! Смолой его заклеивали, что ли?!

— Странно... — Я взяла конверт в руки, повертела...

И он вспыхнул в моих руках!

Точнее, не вспыхнул. То есть, конечно, вспыхнул, но не так, чтоб руки обжечь... Ох, как несвязно объясняю! Но послушала бы я ваши объяснения, если б клочок бумаги в ваших руках вдруг засиял красным светом и превратился...

В рыбку.

Прозрачную, алеющую изнутри рыбку, повисшую в воздухе в миллиметре от моей ладони!

Кэтнян пискнула и отгрызла себе ноготь, хотя бросила эту дурную привычку еще в трехлетнем возрасте.

— Что еще за новости... — пробормотала я и качнула ладонью. Рыбка потянулась за ней как приклеенная.

— И что мне с тобой делать? — спросила я у рыбки, причем от волнения перешла на русский.

Но в загадочную рыбку, по всей вероятности, была встроена система синхронного перевода. Потому что рыбка мне ответила (вот оно, китайское волшебство, — еще и рыба говорящая). Ответила, правда, на китайском:

— Человек к тебе добр. Он послал меня предупредить. Бойся неожиданной встречи. Бойся старой дружбы. Несчастья идут с востока, а у тебя нет черепашьего панциря...

От волнения я тоже перешла на упрощенный китайский:

— Кто этот добрый человек? Какой старой дружбы я должна бояться? И, ради всех святых покровителей Китая, зачем мне черепаший панцирь?

Но рыбка принципиально смолкла. А затем осыпалась мне на ладонь крошечными алыми и серебристыми чешуйками.

— Ничего себе поздравленьице! — сказала моя дочь, приходя в себя.

— Это не поздравленьице, — пояснила я, тщательно вытирая салфеткой ладонь. — Это больше похоже на предупрежденьице. Предупрежденьице о том, что у твоей мамы, Кэтнян, начались слуховые и зрительные галлюцинации. Потому что таких волшебных рыбок даже в Китае не бывает!

— Мам, я в одной книжке читала, что галлюцинации не могут быть у двух людей одновременно, — заявила Кэтнян.

— Что за книжка?

— Фантастика.

— Они напишут... Но если это не галлюцинация, то что?

— Может, у тебя есть какой-то тайный враг, вот тебя об этом и предупреждают... Причем как волшебно предупреждают!

— Да уж, действительно волшебно. Интересно, каким образом можно добиться такого эффекта — не голограмма же это... Дочь, погоди, я не уловила главного. Враги. Кэтнян откуда возьмутся враги у человека моей мирной профессии?

— Враги есть у всех, даже у кролиководов, — глубокомысленно заявила моя знающая жизнь дочь. Но к чему она приплела кролиководов, не пойму...

Мы порассуждали на тему волшебной рыбки и ее предупреждений еще с полчаса, а потом позвонила кузина Синлинь и позвала нас к себе — отведать праздничных лепешек с кунжутом, которые у нее получались просто божественные.

У кузины Синлинь мы остались до позднего вечера. Она уговорила Кэт остаться и заночевать, а я, не терпевшая спать вне стен родного дома, вызвала такси и отправилась к себе. Предварительно взяв с кузины обещание, что утром она не позволит Кэт съесть более пяти лепешек (иначе несварение желудка моему чаду обеспечено) и самолично отвезет девочку домой.

О красоте ночного Пекина можно слагать оды, исполнять хоралы и сочинять симфонии. Впрочем, красота эта — на любителя, и мне повезло, что я как раз из числа таких вот любителей. А когда проезжаешь мимо площади Тяньаньмэнь — сияющей, всегда многолюдной, переливающейся огненными иероглифами, — тебя охватывает трепетное чувство гордости за эту удивительную страну.

Мы покинули центр Пекина, углубились в переплетение улиц, улочек и переулков, которых в этом городе имеется великое множество. С неба сыпался снег, серпантин и конфетти — везде ощущалось присутствие новогоднего настроения. Красота!

Я попросила шофера ехать помедленнее, а сама, приоткрыв окно, любовалась всполохами неона на небоскребах, сверкающими гирляндами фонарей над лавчонками и супермаркетами, шумом, суетой, велорикшами в ярко белевших шляпах-конусах...

Вот с одним из таких велорикш и столкнулось мое медленно едущее такси.

И как только их угораздило?!