Мастер всея Галактики

— Льюис, — проворчал Мори, — ты хоть глянул бы, что делают наши конкуренты. Электроника, конечно, шагает вперед да только без нас. Возьми, к примеру, тональный орган Хам — мерштейна. Посмотри на «Эйфорию» Вальтейфеля. А теперь скажи, с какой стати кому — то довольствоваться, подобно тебе, простым наяриванием дешевой музычки?

Мори — с виду здоровяк, однако парень впечатлительный и нервный, типичный гипертироид[9], руки у него всегда немного трясутся, пищу он глотает быстро, почти не пережевывая, переваривает ее так же молниеносно, и это здорово сказывается на его туловище. Врачи, помнится, назначили ему какие — то пилюли, но особых результатов до сих пор не видно. Волосы у Мори длинные, когда — то были черными и густыми, однако время берет свое, и роскошная шевелюра выглядит теперь более чем скромно. Большие глаза всегда широко распахнуты, а взгляд их такой убитый, будто дела идут из рук вон плохо, с какой стороны ни подступись…

— Ни один хороший инструмент не может устареть, — горячился я.

Но куда там! У Мори была своя навязчивая идея. Что нас погубило — так это всякие ультрасовременные исследования в области психиатрии. Яйцеголовые из разных университетов усердно принялись рассовывать кому ни попадя свои методики и разработки. Взять хотя бы Пенфилда, Джекобсона и Олдса, в особенности их открытия, относящиеся к среднему мозгу: мол, гипоталамус — вместилище эмоций. Нам было глубоко наплевать на все эти изыски. Подумаешь, гипо… по…таламус. Его — то мы как раз и не приняли в расчет, производя и продавая электроорганы. Наша фабрика — фабрика Роузена никогда не использовала для передачи избирательной частоты ток короткого диапазона, стимулирующий очень специфичные клетки среднего мозга, и мы, нет сомнения, провалились с самого начала, не заметив, как просто и как существенно было встроить переключатели контуров в пульт управления восьмьюдесятью восьмью черными и белыми клавишами.

Как и большинство любителей, я нескладно барабанил по клавиатуре тонального органа Хаммерштейна, и даже получал от этого занятия удовольствие. Хотя называть это творчеством было бы глупо. Можно, конечно, преуспеть в новых формах стимуляции мозга и сформировать в своей голове совершенно новые эмоции. Эмоции, которые там иным путем никогда бы не возникли. Теоретически вы можете даже преуспеть, придумав комбинацию, погружающую вас в состояние нирваны, как преуспели на этом поприще обе корпорации — Хаммерштейна и Вальтейфеля! Но это уже не музыка, а, скорее, новая разновидность наркоты, дарующая уход от действительности. Кому это нужно?!

— Да мне это нужно! — Мори прокричал эти слова, окончательно утратив всякую надежду, пошел и нанял инженера — электронщика, уволенного из Федерального космического агентства. Мори, видимо, расчитывал что тот наскоро соорудит для нас новую версию органолы.

Конечно, Боб Банди, может, и гений по части электроники, но опыта по конструированию органол у него не было никакого. На прежнем месте он разрабатывал по заказу правительства контуры для симулакров. Симулакры — синтетические человекоподобные существа, я всю жизнь считал их роботами: время от времени их запускают в космос с мыса Доброй Надежды, используют для освоения Луны.

Причины, по которым Банди выперли из Космического агентства — тайна, покрытая мраком. Правда, он любит пропустить рюмашку, но это не отражается на его работе. Еще он шляется по бабам — так кто из нас без греха? Вероятнее всего, его выкинули за неблагонадежность: нет, он не фашист и не коммуняка. Банди никогда в жизни даже и не догадывался о существовании каких — то там политических идей. Неблагонадежность его заключалась в психических отклонениях: с первого взгляда было понятно, что перед вами — явный шизоид. Он мог, к примеру, исчезнуть вдруг без всякого предупреждения, чтобы маленько побродяжить. Одет он всегда в какое — то грязное тряпье, немыт, нечесан, небрит — в общем, не на что глаз положить. По его физиономии вечно блуждала глупая, бессмысленная ухмьыка. Одним словом, таких, как он, спецы из Бюро психического контроля называют «больными в стадии распада личности». Говорит он невнятно, на вопросы отвечает не сразу или вообще игнорирует их. Но зато Боб на все руки мастер и в работе равных себе не имеет. Вот почему закон Макхестона не коснулся его.

Как бы то ни было, Банди работал на нас уже в течение многих месяцев, однако особых результатов что — то не замечалось. Правда, в основном с ним занимался Мори, пока я колесил по стране.

— Ты цепляешься за бандуры с клавиатурой, — поддел меня Мори, — только потому, что их мастерят твои папаша и брат. Именно поэтому ты не хочешь взглянуть правде в лицо.

— Ты используешь аргументы ad hominum[10].

Да брось ты свои талмудизмы, — парировал Мори. Видно было, что ребята и правда здорово врезали: пока я мотался по дорогам, крутил баранку тяжеленного трейлера, они тут лакали выдержанный бурбон.