Мастер жестокости

Для дамского контингента канцелярии просто подарков было, по обычаю, недостаточно. Из сейфа все-таки были извлечены домашние настойки и коньяк, и сопровождаемые фразами и междометиями: «ну мы по чуть-чуть, чисто символически, работать же еще», «тс-с-с-с», «все-все» и так далее – были водружены на стол. Женщины различных возрастов и степени побитости жизнью радостно щебетали о том, что отказа не примут – обидятся, к тому же в канцелярии появилась пара новых персонажей, не знакомых еще с гендерной политикой красавца-участкового. В итоге времени на поздравление потрачено было гораздо больше, чем предполагалось.

Водитель не протестовал. Он прочно обосновался в караулке, среди друзей и единомышленников исключительно мужского пола, поэтому лишь невнятно пожелал Счастливому удачи и с многозначительным видом напомнил о том, что «если что, я здесь».

Осталось заглянуть к приставам.

«Странно, почему это я тут никогда не был, – удивленно соображал Даниил, – вроде бы участковых приставы всегда припрягают вести воспитательные беседы, ну, скажем, о необходимости платить алименты…»

Он вспомнил своих «клиентов» – Мерецко, Марина и Илясова, – и поежился.

«А ведь в самом деле, в нашем районе нет долгов по алиментам. Неужто данные замалчивают? Да нет, вряд ли. Мамашам-то рты не заткнешь. Может, тут все крайне порядочные, кроме моих трех…»

Размышляя таким образом, Даниил зашел в старый особняк судебных приставов, выяснил путь к начальнику, поднялся на второй этаж и остановился у филенчатой двери с табличкой «Начальник отделения – старший судебный пристав». В коридоре было людно, он сел на свободное, четвертое от двери, кресло.

Обитательнице этого кабинета полагался самый щедрый подарочный набор: помимо розы на толстом колючем стебле, имел место пакет, в котором присутствовали коробка конфет, бутылка шампанского и сувенирный комплект из двух бокалов.

«Интересно, что за чудо-богатырь женат на главном приставе района? Иначе с чего бы два бокала…»

Времени на праздные размышления было предостаточно. Сновали туда-сюда местные сотрудники, потом прибыла телевизионная группа, а простые смертные посетители – три посетительницы и Счастливый с розой и пакетом, – сидели, как паиньки, и терпеливо ждали своего часу.

От нечего делать Даниил принялся рассматривать своих соседок. Это оказались интересные особы.

Ближе всех к двери сидела – прямо, аки шест проглотив, – худосочная, даже изможденная девица тургеневского вида. Глаза у нее были поразительные, словно с картины работы Нестерова, не менее: небесно-чистые, хотя и запавшие. Втянутые щеки с нервным клюквенным румянцем, длинная шея с намотанной косынкой и длинная, пусть и в три волоска, коса. При виде нее в памяти всплывал подзабытый термин «чахоточная». Облачена дамочка была в платье, которое ей совершенно не шло, к тому же висело на ней, как на швабре.

«То ли так уж похудела, то ли вообще с чужого плеча вещица», – подумал участковый.

Вторая была проще, понятна и пряма, как башня. Блондинка с длинным, но красивым, смутно знакомым лицом, среднего роста, тонкая и гибкая. Облачена в скромный, вызывающе дорогой костюм, из-под манжеты поблескивают платиновые часы. Сидит в айфоне, что-то почитывая и совершая при этом хватательные движения пальцами с нарочито коротко остриженными, точно обрубленными ногтями. На кончике изящной – не более тридцать шестого размера – ступни болтается итальянская туфелька из кожи единорога.

«Нормально. Это в марте-то, в Подмосковье… Любопытно, что она забыла у пристава, ей-то деньжата считать не приходится».

Третья была пышная – о таких еще говорят «роскошная» – женщина с царственной осанкой и такой вызывающей красоты, что глаза ело. Голову, как корона, обвивала толстая темно-русая коса. Лет ей могло быть как двадцать, так и сорок, это сокровище из тех, которых не меняют ни возраст, ни материнство, даже неоднократное. Одета более чем скромно, но смотреть на нее было неловко, как будто она голая тут сидит, такая вся налитая, с крутыми изгибами. Она мазнула по Счастливому взглядом черных смоляных глаз, и Даниил отвернулся, чтобы не смотреть на это непристойно вызывающее тело.

То ли по причине природной горластости посетителей, то ли из-за ветхости рассохшейся двери все происходящее в кабинете прослушивалось идеально. Пресса активно интересовалась у хозяйки кабинета трудовыми успехами, а также секретами, коими таковые успехи были обусловлены.

– Просвещение, убеждение, наглядная агитация, – негромко, даже тихо вещала она. – Поскольку в нашем районе процент состоятельных граждан весьма мал, поэтому чаще всего их нельзя напугать арестом машины или запретом на выезд за рубеж.

– Многие наверняка ссылаются на то, что нигде не работают, что ничего у них нет?

– Да, бывают и такие. В нашей практике был случай, когда мужчина с полумиллионным долгом объявил себя дауншифтером, кочевал и медитировал по болотам. Должник уведомил нас, что ему недосуг вспоминать о ребенке, он полностью сосредоточен на духовном восприятии мира. Пришлось провести с ним разъяснительную работу…