Мастера детектива. Выпуск 1

– Вы не пойдете домой, мадам, – строго сказал Пуаро, – пока не выслушаете меня. – Он помолчал, откашлялся и продолжал: – Я начну сначала. Когда мисс Экройд попросила меня расследовать это дело, я отправился в «Папоротники» с добрейшим доктором Шеппардом. Я прошел с ним по террасе, где на подоконнике мне показали следы. Оттуда инспектор Рэглан повел меня по тропинке, ведущей к сторожке. Я увидел беседку и, тщательно обследовав ее, нашел кусочек накрахмаленного батиста и пустой стержень гусиного пера. Обрывок батиста немедленно ассоциировался у меня с передником горничной. Когда инспектор Рэглан показал мне список обитателей дома, я заметил, что у старшей горничной, Урсулы Борн, нет алиби. По ее словам, она была в своей комнате с половины десятого до десяти. А что, если это она была в беседке и с кем–то встречалась? А мы знаем от доктора Шеппарда, что в тот вечер он встретил у ворот какого–то незнакомца. На первый взгляд могло показаться, что проблема решена, что этот неизвестный человек был с Урсулой Борн в беседке. На это указывало и гусиное перо. Этот стержень заставил меня подумать о наркомане, приехавшем из–за океана, где героин распространен гораздо шире. Незнакомец, которого встретил доктор Шеппард, говорил с легким американским акцентом, что подтверждало это заключение. Но тут я заметил, что время не совпадало. Урсула Борн не могла попасть в беседку до половины десятого, а этот человек должен был прийти туда в самом начале десятого. Конечно, я мог предположить, что он ждал в беседке полчаса. С другой стороны, вполне возможно, что в беседке за этот вечер произошло два свидания. Когда я пришел к такому выводу, я тут же обратил внимание на несколько многозначительных фактов: экономка, мисс Рассел, утром посетила доктора Шеппарда и проявила интерес к возможностям излечения от наркомании. Связав это с гусиным пером, я пришел к заключению, что этот человек приходил к экономке, а не к Урсуле Борн. С кем же виделась Урсула? Я недолго пребывал в неизвестности. Сперва я нашел обручальное кольцо с датой и надписью «от Р.», потом узнал, что Ральфа Пейтена видели в двадцать пять минут десятого на тропинке, ведущей к беседке, и, наконец, услышал о разговоре в лесу между Ральфом и неизвестной девушкой. Таким образом, я привел все факты в порядок: тайный брак, объявление о помолвке в день трагедии, бурный разговор в лесу, свидание в беседке вечером. Отсюда вытекало, что Ральф и Урсула Борн (или Пейтен) имели все основания желать смерти мистера Экройда, а также неожиданно вскрылось еще и то, что в кабинете мистера Экройда в половине десятого Ральф быть не мог. Тут мы приходим к следующему и самому интересному моменту преступления – кто же был в кабинете с мистером Экройдом в половине десятого? Не Ральф Пейтен – он был в беседке со своей женой. Не Чарлз Кент – он уже ушел. Кто же? Я задал себе дерзкий вопрос: а был ли с ним кто–нибудь?

Последние слова Пуаро торжествующе кинул нам, как вызов, наклонившись вперед, а затем откинулся на спинку стула с таким видом, словно нанес кому–то решающий удар.

На Реймонда это, однако, не произвело впечатления. Он мягко возразил:

– Кажется, вы хотите представить меня лжецом, мсье Пуаро, но мои показания ведь имеют подтверждение, исключая, пожалуй, лишь то, какие именно слова были произнесены. Вспомните: майор Блент тоже слышал, что мистер Экройд с кем–то разговаривал. Он был на террасе и, хотя слов разобрать не мог, голоса слышал ясно.

Пуаро кивнул.

– Я этого не забыл, – спокойно сказал Пуаро, – но у Блента создалось впечатление, что мистер Экройд говорил с вами.

На секунду Реймонд растерялся, но тут же нашелся:

– Блент знает теперь, что он ошибся.

– Безусловно, – подтвердил майор.

– Однако вначале он почему–то подумал так, – задумчиво произнес Пуаро. – О нет! – Он протестующе поднял руку. – Я знаю, что вы мне скажете. Но этого недостаточно. Надо найти другое объяснение. Скажем так: с самого начала меня поразило одно – характер слов, услышанных мистером Реймондом. Меня изумило, что никто этого не заметил – не заметил ничего странного.

Он помолчал, потом негромко процитировал:

– «Обращения к моему кошельку были столь часты за последнее время, что эту просьбу я удовлетворить не смогу…» Вам ничего не кажется в этом странным?

– Ничего, – сказал Реймонд. – Диктуя мне письма, он часто пользовался чуть ли не этой самой фразой.

– Вот именно! – вскричал Пуаро. – Об этом–то я и говорю. Возможна ли такая фраза в обычной разговорной речи? Вот если бы он диктовал письмо…

– Читал письмо вслух, хотите вы сказать, – медленно произнес Реймонд. – Пусть так. Но читал–то он его все–таки кому–то.

– Но почему? Какие у вас данные, что в комнате был еще кто–то? Вспомните: слышен был только голос мистера Экройда.

– Но ведь никто, если он в своем уме, не стал бы читать подобное письмо себе вслух?

– Вы все забываете одно обстоятельство, – мягко сказал Пуаро. – Вы забываете про молодого человека, приезжавшего в предыдущую среду.

Все поглядели на Пуаро.