Мастера детектива. Выпуск 12

— Вот видишь? Еще немного — и ты выскочила бы замуж за того, кто может стать палачом твоей семьи! Ну и хорош гусь этот твой любимый! Ему отдают тебя в жены (хотя он даже не просил, хам этакий), а он, видите ли, не нашел ничего лучшего, чем обозвать твоего отца убийцей!

— Позвольте! — возмутился Маспи. — Я ничего подобного никогда не говорил!

Но мадам Адоль, не обращая на него внимания, разговаривала только с дочерью:

— Слыхала? А теперь еще меня назвал лгуньей!

Она повернулась к Бруно.

— Не много ли ты о себе возомнил? По–твоему, моя дочь без тебя не выйдет замуж? Вышвырни его вон, Дьедоинэ!

Приказ, очевидно, не доставил особой радости месье Адолю.

— Может, ты сам уйдешь отсюда, Бруно? — робко спросил он.

— Нет.

— Вот как? Перрин, он отказывается…

Как будто не замечая родителей девушки, Маспи подошел к Пэмпренетте.

— Прошу тебя, моя Пэмпренетта… ты ведь знаешь, как я тебя люблю?

— Нет, ты меня не любишь… ты любишь только свою работу… Ты легавый, просто легавый! Уходи! Я тебя ненавижу!

Повернувшись на каблуках, девушка вмиг взлетела по лестнице и заперлась у себя в комнате на ключ. Перрин с трагическим видом повернулась к Бруно.

— А вдруг она себя убьет? Негодяй! Соблазнитель! Обманщик! Убийца!

— Если она это сделает, я тоже покончу с собой! — поклялся парень, очевидно, проникшись атмосферой дома.

— Не успеешь! Я придушу тебя своими руками!

И, сделав это решительное заявление, мадам Адоль бросилась вслед за дочерью с твердым намерением не допустить никаких эксцессов.

— Ну и натворил же ты дел! — бросил Дьедоннэ, как только его жена исчезла из виду.

— Но почему она не хочет понять, что я должен выполнять свои обязанности?

— Матерь Божья! Да поставь же ты себя на ее место! Девочка ждет, что ты сейчас наговоришь ей кучу всяких нежностей, а вместо этого ты заявляешь, будто я убийца!

— Да неправда это! Я всего–навсего сказал, что хочу потолковать с вами насчет убитого итальянца!

— Но, малыш, если ты вообразил, будто я способен зарезать ближнего, что ты можешь надеяться от меня услышать?

— Например, как он добрался сюда из Генуи.

— А почему я должен это знать?

— Потому что парня переправили контрабандой.

— Ну да, а стоит в Марселе произнести это слово, как все тут же вспоминают о Дьедоннэ Адоле, верно?

— Вот именно.

— Так вот, малыш, могу сказать тебе только одно: очень возможно, что твой макарони приплыл сюда на какой–нибудь из моих лодок, но ты, я думаю, и сам догадаешься, что те, кто его перевез, хвастаться не стали? Не исключено, что ребятам вздумалось подработать, потихоньку переправив к нам генуэзца… Кто ж тут может помешать? Но все они прекрасно знают, что, коли я выясню, чья это работа, живо выгоню вон, а потому никто и слова не скажет! Так что даже не стоит тратить время на расспросы…

— И все–таки попытайтесь, Дьедоннэ… Вы мне оказали бы громадную услугу, потому как, если генуэзец говорил кому–то из ваших людей, что хочет встретиться с Салисето, мы могли бы навсегда избавиться от Корсиканца. По–моему, все только вздохнули бы с облегчением, разве нет?

— Да, разумеется…

Пока Бруно, повесив нос, возвращался в кабинет комиссара Мурато, Перрин тщетно урезонивала дочь. Но Пэмпренетта, лежа ничком на кровати, продолжала отчаянно рыдать.

— Да ну же, девочка, прекрати! Не стоит он твоих слез!

— Я хочу умереть!

— А я тебе запрещаю!

— Мне все равно! Я наложу на себя руки!

— Только попробуй — и я тебя так отшлепаю, что целый год не сможешь ходить!

— В таком случае, я выйду за Ипполита!

Как только Бруно переступил порог участка, Пишранд схватил его за руку.

— Поехали, малый! Сейчас мы загребем Бастелику!

— А что, есть новости?

— Сторож пришел в себя… Он не так пострадал, как сперва подумали. И вообще, старики — крепкий народ.

— Ты знаешь, где прячется Бастелика?

— Ратьер не спускает с него глаз. Он только что позвонил мне и сказал, что наш бандит играет в карты в «Летающей скорпене».

Полицейские так стремительно вошли в бистро, что никто не успел предупредить Антуана, поглощенного партией в покер. При виде инспекторов парень побледнел. А Пишранд не дал ему времени опомниться.

— Ну вот, Бастелика, с тобой покончено. Поехали.

Бандит медленно встал.

— А в чем дело?

— Узнаешь в больнице… Ужасная невезуха, мой мальчик, твоей жертве удалось выкарабкаться…

Антуан попытался хорохориться.

— Я оставляю бабки, скоро мы закончим партию, — бросил он партнерам.

Пишранд усмехнулся.

— Если вам когда–нибудь и доведется всем вместе поиграть в карты, то вы уже совсем состаритесь и, пожалуй, не узнаете друг друга. Так что забирай–ка лучше свои деньги, Антуан, в тюрьме они тебе очень пригодятся.

— Ну, я еще не там.

— Не беспокойся, ждать осталось недолго.

В больнице Бастелику вместе с полицейскими проводили в палату раненого, и тот сразу указал на корсиканца.

— Вот он, подонок! Спросил у меня закурить… сукин сын… При свете спички я его отлично разглядел! И даже заметил на мизинце левой руки кольцо с камнем!

Пишранд взял Антуана за левую руку и показал всем кольцо.

— Ну, будешь раскалываться?

Понимая, что отпираться бесполезно, Бастелика пожал плечами.