Мастера детектива. Выпуск 12

— Это в значительной степени затрудняет мои передвижения, — подумав, ответил он. — Особенно во Франции. Тем более что совершившие это преступление подлежат выдаче, так что меня могут арестовать где угодно. А если я окажусь в тюрьме, то… им будет гораздо легче сделать со мной то, чего мы пытаемся избежать. Все очень просто.

Я усмехнулся: он умел держать язык за зубами.

— Но девица молчала, пока вы не уехали из Франции. Это похоже на откровенную попытку запугать вас, чтобы вы держались отсюда подальше, не рискуя уладить это дело в судебном порядке. Кстати, почему вы этого не сделали, пока вас не было в стране? Французские законы это допускают.

— Месье Мерлен остановил все попытки сделать это. К тому же обвинение на этом не настаивало.

— Похоже, их самих собственная подставка не слишком–то обрадовала, если они побоялись, что девица может все испортить даже без вашего присутствия. Теперь самое главное: почему вы не пытались опровергнуть выдвинутое против вас обвинение? Если оно было подстроено, вы могли доказать свою невиновность. Конечно, это бросило бы на вас тень, но теперь–то вы в этом деле по уши и даже лишены свободы передвижения.

— Думаю, вы сами могли бы ответить на этот вопрос, мистер Кейн. — В голосе Маганхарда чувствовалось легкое удивление, если только это было подходящее слово для столь незначительного изменения тона. — Вы сказали, что в конечном итоге все могло бы свестись к моим показаниям против показании этой женщины. Не забывайте, что любой суд не застрахован от ошибок.

— Мистер Маганхард, я ведь не говорю о судебном процессе; до этого никогда бы не дошло, — озадаченно сказал я. Собственно, я и был озадачен, поскольку никогда не думал, что мне придется консультировать по вопросам юриспруденции обладателя многомиллионного состояния.

— Простите, я вас не совсем понимаю, — невозмутимо отозвался он.

— Когда речь идет о ложном обвинении в изнасиловании, то его плюсы и минусы превращаются в палку о двух концах, поскольку все зависит только от показании женщины. И если однажды ее удалось подкупить, то это можно сделать и во второй раз. Она просто не опознает вас, и дело развалится само собой.

— Я бы расценил это как напрасную трату денег, — ледяным тоном отчеканил Маганхард.

* * *

Мы с Харви переглянулись, но он только коротко улыбнулся и промолчал.

— Послушайте, мистер Маганхард, — осторожно заметил я, — но ведь это могло бы сберечь вам деньги. Предположим, вы бы еще месяц назад обратились ко мне с предложением разыскать эту женщину. Если бы я пришел к выводу, что ее подкупили, то заплатил бы ей на несколько тысяч больше и заставил молчать. Это обошлось бы вам — включая и мой гонорар — примерно в четверть той суммы, которую вы выкладываете за это путешествие. И никакого риска. Что вы на это скажете исключительно как бизнесмен?

— Мистер Кейн, бизнесменов в чистом виде не бывает. Необходимо рассматривать все с точки зрения порядочности, а в данном случае…

— Порядочность? Да кто говорит о порядочности?! — Я поймал себя на том, что кричу, и поспешно сбавил тон. — Мы говорим о том, что вас элементарно подставили; где тут порядочность? И уж если вы так хотите соблюсти все приличия, то почему бы вам не предстать перед судом и не попытаться доказать свою невиновность?

— Простите, мистер Кейн, но я размышлял об этом гораздо дольше вас. — Он был спокоен и абсолютно уверен в себе. — Поскольку я невиновен, то, явившись в суд, ничего не выигрываю. Сделав это, я бы пошел на ненужный риск — ведь суд может допустить ошибку и признать меня виновным. И я не собираюсь противопоставлять подкуп подкупу: не понимаю, почему я должен платить за свое доброе имя, которое принадлежит мне по праву? Вот это и есть вопрос морали.

После этого все замолчали и долгое время в машине было слышно только ровное гудение мотора и свист ветра за окнами. Потом Харви сказал:

— Что ж, неплохой способ остаться богатым: все, что надо, — это считать каждый цент.

— Мистер Ловелл, а вам не кажется, что только бедняки имеют привычку обсуждать, как богатые тратят свои деньги?

Харви с усмешкой посмотрел на меня; я вскинул бровь и поправил зеркало, чтобы видеть Маганхарда. Он сидел, слегка подавшись вперед, и, нахмурившись — тоже слегка, — смотрел в затылок Харви. Но я уже начал понимать, что все эти «слегка» лишь в ничтожной степени показывали то, что происходило у него в душе.

— Знаете, мистер М., — ответил Харви, — меня никогда не волновала проблема, как богатые тратят свои деньги. Могу сказать только одно — у каждого своя точка зрения.

На секунду на лице Маганхарда промелькнуло выражение, которое при желании можно было принять и за улыбку, и за презрительную гримасу, и вообще за все что угодно. Но неожиданно мне показалось, что под этой бесстрастной маской проступает искаженная злобой тощая физиономия шотландского проповедника, громогласно клеймящего мотовство и пугающего своих прихожан геенной огненной.

— Надо же, у него своя точка зрения, — прорычал я. — Он может потерять все, но у него своя точка зрения.

Глава 10