Мастера детектива. Выпуск 7

Кюффнер тоже посмотрел на часы и поднялся. Судя по его выражению, он решил что ему следует уйти, не потеряв лица. Пришлось делать хорошую мину при плохой игре. Он улыбнулся вначале мне, а потом Вулфу.

— Вы уж извините, — заметил он, что я тут слишком свободно разбрасывался обвинениями. Надеюсь, вы поймете меня. Я столкнулся с самой трудной задачей, которую мне когда–либо приходилось решать. Самой трудной…

Я проводил Кюффнера, а когда вернулся в кабинет, Вулф уже ушел в столовую.

Глава 11

В тот же вечер в половине седьмого я сидел в маленьком кабинете помощника прокурора Мандельбаума и давал объяснения.

В этой клетушке трое казались уже толпой. Мандельбаум, средних лет, полный, лысеющий, восседал за письменным столом. Рядом с ним расположился высокий и худой детектив из уголовной полиции Рэндал. Сбоку от меня, за углом стола, примостилась мисс Джин Эстей.

Наша конференция, состоявшая главным образом из вопросов, задававшихся Мандельбаумом, и ответов которые давали я или мисс Эстей, продолжалась уже минут десять, и я решил, что пришло время мне выступить с речью.

— Я не виню вас в том, — начал я, — что вы напрасно тратите не только свое, но и мое время, ибо хорошо понимаю, что при расследовании всякого убийства примерно девять десятых времени тратится впустую. Однако сейчас позволительно спросить: не слишком ли затянулась наша беседа? Мы так ни о чем и не могли договориться, и вне зависимости от существа изложенных фактов я должен покинуть вас. Если мисс Эстей придумала все это, вы можете и без моей помощи попытаться выяснить, почему она поступила так. Если же она говорит правду и я действительно сделал ей подобное предложение, тогда только Вулф, а не вы обязан подвергнуть меня самому тщательному допросу. Если же, как вы склонны верить, меня с этим предложением послал к ней Вулф, тогда при чем тут я? Он имеет полное право даже дать объявление в газете с предложением продать кому угодно запись его разговора с миссис Фромм и хотя это может вам не понравиться, но какое обвинение вы тут предъявите ему? Я пришел к вам по вашему вызову а сейчас хочу вернуться домой и попытаться убедить своего шефа в том, что я вовсе не змея, которую он пригрел на своей необъятной груди.

Минут через пять почти по–хорошему я получил разрешение удалиться. Почему–то Джин Эстей не выразила желания поцеловать меня на прощание.

Я и в самом деле хотел вернуться и пораньше поужинать, чтобы точно в назначенное время встретиться с Орри Кэтером. Часов около пяти он явился с сообщением, содержание которого дало мне основание полагать, что я должен рискнуть вызвать недовольство Вулфа, нарушив его занятия в оранжерее. Я проводил Орри туда. Вулф конечно, что–то недовольно прохрюкал, но все же выслушал Орри.

Продавец ювелирного магазина фирмы Бодэ никогда не видел ни золотых, ни каких–либо других сережек в форме паука, но дал Орри список фабрикантов, импортеров, оптовиков и розничников ювелирной торговли, Орри переговорил со всеми, главным образом по телефону, и к четырем часам уже готов был утверждать, что никто в Нью–Йорке не видел в продаже сережек в форме пауков, когда закупочный агент одной оптовой фирмы посоветовал ему побеседовать с сотрудницей той же фирмы мисс Граммон, обязанности которой состояли в том, чтобы следить за ценами и ассортиментом других фирм.

Мисс Граммон подтвердила, что несколько недель назад она видела пару сережек–пауков и не испытывает желания снова любоваться ими. Ее поразило, что такая мерзость оказалась в витрине ювелирного магазина Джулиуса Гирстера, который как раз славился тем, что большинство продававшихся им изделий отличалось прекрасным вкусом.

Все шло хорошо, но как только Орри появился у Гирстера, он натолкнулся на совершенно неожиданное препятствие. Он объяснил Гирстеру, что видел такие сережки в витрине его магазина и хотел бы приобрести их, однако Гирстер с самого начала уклонился от разговора на эту тему. Он не отрицал, что в витрине могли быть подобные сережки, но и не признавал этого: он, мол, не помнит, были ли такие сережки у него, а если и были, то когда и кому он продал их. Орри считал, что Гирстер самый настоящий лжец, и готов был, если мы разрешим, облить его бензином и поджечь.

Договорились, что сегодня же вечером мы с Орри нанесем визит Гирстеру, причем без предупреждения.

В течение всего дня больше не произошло ничего, заслуживающего внимания. Неоднократно напоминал о себе Лон Коэн, звонили Сол Пензер и Фред Даркин, докладывавшие, что у них ничего нет. Об одном обстоятельстве, правда, следует упомянуть: о вендикационном иске[1] Джеймса Альберта Мзддокса все еще ничего не было слышно, и наш адвокат Паркер даже чувствовал себя в какой–то степени оскорбленным.

Мы встретились с Орри в восемь часов на углу Семьдесят четвертой улицы и Колумбус–серкл и под унылым, мелким дождем направились к дому на западной стороне Центрального парка.