Мастера и шедевры. Том 1

Меня околдовали маленькие фигурки ушебти, роль которых в судьбе фараона была особой. Вот что рассказывает об этих магических скульптурах «Книга мертвых». Они, эти ушебти, должны заменять на том свете порфироносного владыку и исполнять за него все тяжелые работы на «полях блаженных… когда человек обязан возделывать поля, орошать пастбища или переносить песок с востока на запад».

И во всех этих творениях рук человеческих, предназначенных для гробницы, подчеркиваю, для гробницы, я видел лишь ликующую, всепобеждающую жизнь. Вечное стремление человека к прекрасному, которое не в состоянии обуздать никакая сила…

Голова античной богини.

И снова что-то привело меня к золотой маске Тутанхамона…

Стемнело…

В огромном пустом зале бродили седые тени. На погасшем черном фоне призрачно сияло лицо молодого человека…

Тишина незаметно подкралась и легла где-то рядом.

Я неотрывно глядел, как наступающая темнота все больше и больше убирала все лишнее.

Остались глаза. Широко раскрытые.

Давным-давно покинула Москву выставка «Сокровища гробницы Тутанхамона».

Прошло время.

Но магическая сила касания памятников древности не ослабевала. Наоборот, несмотря на сутолоку буден, все ярче, отчетливее возникало чувство духовной сопричастности к таинственному искусству Египта. С той поры, как я приобщился к прекрасному созданию скульпторов страны Сфинкса, меня неизменно тянуло собирать репродукции, книги, отражающие амарнский период, короткий, но прелестный своей человечностью, одухотворенностью, какой-то особенной, раскованной от канонов поэзией. Среди собранных изображений была «Царевна из Амарны» — юная, с мягким овалом лица, с тяжелыми, будто набухшими от слез веками миндалевидных глаз и грустной, не по — девичьи усталой улыбкой, как-то странно озарявшей ее милый облик. Никто уже не мог рассказать об ее имени, судьбе. Известно лишь, что ее изваяли мастера Ахетатона. Но несмотря на тайну, фатальный барьер тысячелетий иногда словно исчезал, и я видел прежде всего человека, слабую, хрупкую девушку, беззащитную, трепетную. В этом молчаливом разговоре — непреодолимая сила шедевров мирового искусства.

Но самое удивительное произошло через год. Как-то вечером я листал историю искусств и вновь увидел «Царевну из Амарны». Какое-то странное щемящее чувство овладело мной. Вмиг в памяти возник в чем-то схожий, пластически близкий образ. Наутро я уже был в музее на Волхонке. Мгновенно нашел искомое — «Голову богини», созданную в третьем веке до нашей эры, — изумительный подлинник античности.

Величавая и простая, гордая и нежная, со взором, подернутым какой-то тихой грустью, чуть-чуть улыбаясь глядела беломраморная богиня.

Вандализм варваров изуродовал скульптуру, но дивный лик прекрасной женщины чудом остался невредимым.

Да, это была она — да простят меня за вольность — сестра царевны из Амарны. Та же поразительная по чистоте светоносность, та же бесконечная доброта и тепло. «Голова богини». Творение эллинистического Египта (изваяние найдено было в государстве пирамид), поступившее в музей из коллекции Голенищева, являло самый разительный пример постижения высот классики ваяния древней Эллады.

Бездна разделяла царевну от богини.

Прогремели страшные войны, сменялись десятки владык, возникали новые государства, но искусство, культура, живая связь времен существовали, и эта великая эстафета прекрасного была поистине бессмертна.

Так древние храмы Луксора и творения Амарны близки Парфенону и шедеврам Фидия, так возникло искусство Ренессанса — дитя античности и своей эпохи, ибо и Леонардо, и Микеланджело поклонялись творцам Эллады. В духе традиций родились новаторские полотна Делакруа и скульптуры Родена.

Так могуч и неодолим великий поток прекрасного.

САНДРО БОТТИЧЕЛЛИ