Мастера и шедевры. Том 1

Недаром в пору расцвета искусства, в эпоху итальянского Ренессанса все начиналось с боттеги — мастерской, которой руководил выдающийся художник, передающий свой опыт, знания ученикам, начинавшим свой труд с азов.

Юноши, а порой мальчишки терли краски, грунтовали доски. Копировали образцы. Рисовали с антиков и натуры.

А уж затем писали, включаясь постепенно в заказные работы, исполняемые учителем.

Так, Леонардо проложил свой путь к всемирной славе в боттеге Андреа Верроккьо, где учился рядом с Гирландайо.

Все шло в то далекое время в ежедневных трудах, неустанном учении, в состоянии вечного преклонения перед пластическим идеалом, воспетым еще в пору греческой античности.

Дух времени Ренессанса — юный, порою мятежный и беспокойный — нисколько не мешал творить.

Каждый грозный владыка грезил заполучить к своему двору если не самого прославленного живописца, подобно Рафаэлю или Тициану, то хотя бы его создания.

Но не только святейшие папы, короли и герцоги жаждали обладать произведениями больших живописцев.

Обыкновенный флорентийский купец Франческо Джокондо стал причиной появления знаменитой «Джоконды», заказав да Винчи портрет своей супруги. Красота в искусстве при всей сложности, а порою жестокости времени итальянского Ренессанса была почитаема всеми, боготворима и желанна.

Ренессанс.

И если Древний Восток, Египет, Греция, Рим оставили нам непревзойденные памятники скульптуры и архитектуры, то итальянский Ренессанс показал всю прелесть земной радости бытия, запечатленной в еще неведомых по прелести картинах.

Имена Фидия, Праксителя, Мирона отметили взлет ваяния в Греции, определивший на многие века, да, кстати, и поныне реальность прекрасного, изображенного в мраморе и бронзе.

Живописцы итальянского Ренессанса от Джотто до Леонардо открыли новую красоту, оставив человечеству гениальные творения, в которых чудесное жило рядом с реальным, и люди впервые увидели во всем великолепии свое, земное.

Одни века сменяли другие.

Многие дивные шедевры гибли в пламени войн.

Но даже то, что осталось, рисует нам непрерывную эстафету, которую принимает одно поколение мастеров за другим.

И это не всегда поступательное, а иногда прерывающееся движение, начавшееся с незапамятных времен, происходит и до наших дней…

Всего несколько шедевров …

Взгляните на странный, почти птичий, хищный профиль Федерико да Монтрефельтро, кисти Пьеро делла Франческа. Вы никогда уже не забудете этот крючковатый нос-клюв. Тонкие, в нитку сухие губы. Тусклый, все повидавший взгляд. Красный густой цвет одежды на сутулой фигуре герцога, возвышающейся над просторными урбинскими далями. Внешний покой, тишина царят в картине… Переверните страницу. Страшный хаос духовный, будто высвечен колдовским оком мастера. Иероним Босх сумел очертить гамму невероятных по накалу страстей, обуревающих толпу людей. Какие только пороки не обнаружил зоркий глаз художника — ханжество, лживость, притворство, глумливость, ярость… А ведь это лишь фрагмент картины.

Леохар. Аполлон Бельведерский.

«Автопортрет» Альбрехта Дюрера. Чеканная простота. Пристальный, проникающий взор ученого. Живописец полон сил. Ему подвластна строгая гармония. Духовное равновесие, достоинство в каждом штрихе картины… Всего поворот страницы… и будто гряда лет промелькнула перед нами. «Как время сушит человека», словно говорит Дюрер в «Портрете отца». Как подозрителен прищур недоброго взгляда. Мелки, дробны морщины пергаментного лица. Кажется, приближается порог самой жизни старца. Об этом свидетельствует колорит картины — черные, коричневые, тусклые желтые краски. Уходящая сила старика еще спрятана в твердом подбородке, скрыта в покатых плечах, но конец близок.

Джорджоне… Как неожиданно мягко и глубоко человечно написана им молодая мать с младенцем. Тонкие юные ветки хрупкого деревца невольно символизируют трепетную жизнь, расцветающую на наших глазах. Фрагмент знаменитой «Грозы» полон предчувствия, ожидания, движения. И, несмотря на темные коричневатые колера, мы ощущаем расцвет бытия. Победно звучит в полотне белый цвет. Цвет чистоты, надежды. Картина пронизана таинственной романтикой …

Питер Брейгель… Иной мир. Полный житейских будничных забот, и радостей, и тревог. Острый, колючий почерк художника. «Охотники на снегу» (фрагмент). Потрескивает горящий костер. Копошатся люди. Зима. Суровая пора…

И вдруг мы вторгаемся в мир легенды. Паоло Веронезе … В его холсте вся роскошь Венеции. Бирюзовое небо с узорчатыми облаками. Диковинные деревья. Таинственный пейзаж. Прекрасные женщины. Богатые одежды. Величественная феерия. Забываешь о сюжете. Любуешься цветом, неожиданными ракурсами … И снова Веронезе, но какой-то другой. Фрагмент «Портрета графа Порто с сыном» … Сколько нежности, тепла в лице малыша. Как колдовски сложна игра рук отца и сына. Художник раскрывается в несколько ином качестве психолога и исследователя. Потому, наверно, и колорит работы более сдержан.