Мастера и шедевры. Том 2

Он одинок и неустроен, этот великий художник, покоривший Рим и заслуживший триумф на родине.

Он несчастлив, этот человек, которым восхищались тысячи людей, перед которым преклонял колени сам Пушкин!

Он одинок.

Горько, напряженно глядят на нас с «Автопортрета» глаза великого художника.

Но мы знаем, что Брюллов не одинок…

Об этом говорят сотни его великих творений — его детей.

Об этом говорят сотни тысяч почитателей его таланта, заполняющих залы наших музеев, любующихся его шедеврами.

АЛЕКСАНДР ИВАНОВ

Иванов являлся человеком, по

своим стремлениям

принадлежащим к небольшому

числу избранных гениев, которые

решительно становятся людьми

будущего… Мы потеряли

великого художника и одного из

лучших людей, какие только

украшают собою землю.

Н. Г. Чернышевский

Надо было быть поистине художником с исключительным дарованием, обладающим необыкновенной духовной чистотой, чтобы исторгнуть из сердца самого Чернышевского — сурового, непримиримого ни к каким давлениям извне, крайне честного и прямого человека — слова, послужившие здесь эпиграфом, слова, сказанные деятелем, испытавшим при жизни, пожалуй, все жестокое и страшное, что может быть дано смертному, и все же произнесшему этот панегирик творцу картины, которая не принесла художнику суетной сиюминутной славы, но зато оставила след в веках как подвиг духа и гения.

Да, Александр Иванов в истории русской живописи личность огромная, хотя понять неохватное значение этого мастера в формировании русской национальной школы искусства — задача непростая.

А ведь роль его была первейшая и архиважная по величию этической задачи, по несению тягот бремени, ответственности перед родиной и народом.

Только теперь, по прошествии многих лет, начинает все объемнее и грандиознее представать перед нами фигура создателя колоссального полотна, посвятившего ему всю свою творческую судьбу, по существу отдавшего ему свою жизнь.

Задача сегодня — попытаться понять величие подвига Александра Иванова, постараться распознать те тайные пружины, которые двигали его судьбой, разглядеть и осмыслить далекую эпоху, в которой довелось жить и писать мастеру.

Ведь Александр Иванов родился в 1806 году, уже юношей он постиг гениальные строки Пушкина, ему посчастливилось встречаться и дружить с великим Гоголем, он пережил вместе со своими сверстниками трагедию гибели декабристов.

Именно Александру Иванову пришлось испытать на себе всю тупую, казенную силу давления николаевского режима, при котором были морально сломлены такие великолепные живописцы, как Федотов, ушли раньше из жизни такие поэты, как Пушкин и Лермонтов.

Биографическая ткань судьбы Александра Иванова внешне скупа. Со времени поступления в петербургскую Академию художеств до самой кончины вся жизнь его отдана служению искусству.

В 1831 году он, пенсионер Академии, приезжает в Рим, где прилагает все силы к созданию гигантского полотна «Явление Мессии», над которым трудится с 1837 по 1857 год.

В 1858 году художник привозит свой холст на родину в Петербург.

Он не застает там в живых ни родных, ни старых друзей.

Его картина «Явление» встречена прохладно.

В июле 1858 года живописец скоропостижно скончался.

Вот пунктирно весь его путь. Труд, самоотверженный труд во имя прославления отчизны отмечает его подвижничество, одиночество.

Середина и конец тридцатых годов XIX века, когда Александр Иванов начинал компоновать свое «Явление Мессии», были сложным временем в художественной жизни России.

В 1836 году умирает Орест Кипренский, а вместе с ним как бы уходит с арены сам романтизм.

Правда, еще здравствует великий романтик Карл Брюллов, но он не способен сотворить ничего выше своей прославленной «Помпеи» и ограничивается писанием превосходных портретов.

В 1836 году Александр Иванов в Риме получает звание русского академика живописи за холст, исполненный в высоком классическом стиле. В ту же пору были уже написаны лучшие полотна Алексея Венецианова.

Но его маленькие шедевры на сельские темы не делали «погоду» на петербургском академическом Олимпе, где царили пошлость и косность.

Жених, выбирающий кольцо невесте.

Александр Иванов решительно разорвал тиски рутины. Использовав добрые стороны академической школы, он быстро достиг самых совершенных высот классицизма.

Об этом говорят его рисунки, эскизы, этюды, картины тридцатых годов. Затем в душе художника происходит мучительная переоценка достигнутого.

Прочтите:

«Рим, октябрь 1836…Кто бы мог думать, чтобы моя картина «Иисус с Магдалиной» производила такой гром? Сколько я ее знаю, она есть начаток понятия о чем-то порядочном… Как жаль, что меня сделали академиком, мое намерение было никогда никакого не иметь чина, но что делать, отказаться от удостоения — значит обидеть удостоивших…»