Мастера иллюзий

– Я готов приступить сейчас же!

– Ты преувеличиваешь мои познания, Клод. Чтобы научиться этому, тебе придется ехать в Катай.

– Это же очень далеко!

– Не дальше, чем страны из твоих снов.

Клод пригубил вино и коснулся шарика.

– Я сделаю это.

– Не сомневался в таком ответе, – сказал Винчи и подошел к полке, где стояла маленькая шкатулка. – В таком случае, возьми эту басму[27], она откроет для тебя многие двери в Катайской Империи.

– Спасибо! А что она означает?

– Пустячок, – произнес мастер с улыбкой. – Просто теперь для всех катайцев ты друг самого Императора.

– А ничего, что у меня глаза не раскосые?

– С этой басмой ты можешь быть хоть мавром. Счастливого пути, Клод, я верю, что ты найдешь ключ к своим снам.

– Благодарю, учитель. Вы удивительный человек!

Окрыленный юноша поспешил покинуть мастерскую, а Леонардо подошел к полке со шкатулкой и достал из деревянной коробки пожелтевший свиток. Он знал этот отрывок наизусть, но вновь нашел знакомое место, палец заскользил по рядам иероглифов: «Бессмертия нет в Поднебесном мире, для этого ты должен покинуть его и пройти дорогой своих снов». Леонардо выронил пергамент и тихо сказал:

– Вот этого я сделать и не успел.

Глава 9 Париж. Авеню Рей – набережная Турнель.

В столице Франции началась рабочая неделя. Автомобили и мотоциклы устремились в центр города, деля шоссе со встречным транспортом, следующим в кварталы на окраине. «Астон» плыл в железном и гудящем потоке, протискивался ужом по боковым улочкам, лавируя меж припаркованными машинами. Артем с удивлением отметил, что многие автомобили обезображены царапинами, и спросил об этом Вобера.

– Здесь не обращают внимания на такие мелочи, – сказал Клод, объезжая торчащий из арки грузовик. – Дороги узкие, а время дорого.

Если ночью Париж поразил Артема фееричной игрой неоновых огней, то сейчас город потерял таинственность и большую часть шарма. Причудливая архитектура воспринималась как устаревшая, разноцветные вывески поблекли. По замусоренным тротуарам спешили арабы и негры, изредка попадались люди с европейской внешностью, а также местные бомжи, называемые «клошарами». Прямо на улице продавали жареные каштаны – пока автомобиль тащился с черепашьей скоростью по бульвару Сен-Мишель, Артем успел выскочить и купить пакетик еще горячих орехов.

Несмотря на осень, деревья стояли зелеными и день выдался теплым. Кондиционер с тихим шелестом подавал в салон охлажденный воздух. В ближнем, лишенном такой роскоши автомобиле водитель опустил стекло и картавым говорком ругал нерасторопных соседей. «Астон» медленно продвигался вперед. Вобер с олимпийским спокойствием наблюдал за происходящим, а вот Артем совсем извелся.

– Здесь всегда такое движение?!

– Ночью поменьше, – хмыкнул Клод.

– Кошмар! Я думал в Питере машин много, но по сравнению с Парижем у нас пустыня.

– Потерпи, на Турнель будет свободнее.

Вобер ошибся. Достигнув набережной, «Астон» увяз в пробке как жук в патоке. Создавалось впечатление, что поток не двигается вовсе. Многие водители покинули свои авто и смотрели вперед с надеждой на светлое будущее. Одни нервно курили, другие не менее нервно разговаривали по телефону. Представительный «Астон» всё же пропускали, и Клоду удалось втиснуться между двумя «Ситроенами» на пятачок стоянки. Артем подхватил сумку и вылез наружу. Приехали. Вобер уже шагал по тротуару, наглядно демонстрируя преимущество ног перед колесами. Когда впереди показалась пятинефная базилика собора Парижской Богоматери, выяснилась и причина затора – на всех подъездах к острову Сите стояли пикеты жандармерии.

* * *

Париж. Бульвар Келлермана. Кладбище.

…Выбив дверь склепа, големы закатили внутрь байки и с удобством расположились на саркофаге. Соседство с умершими их нисколько не смущало. Рука Жака перестала кровоточить, он достал из мотоциклетного бокса нехитрую снедь: головку сыра, кусок черничного пирога и бутыль. Рене пощупал живот и сморщился – внутри всё горело, словно углей проглотил.

– Есть будешь? – спросил Жак.

Рене молча показал кулак.

– Нет, так нет…

Жак с видимым удовольствием зачавкал пирогом. Следом последовал сыр. Если требовалось, големы могли обходиться без еды долго, но никогда не упускали случая вкусно поесть, уподобляясь тут настоящим обжорам. Жак потянулся к вину, но Рене его опередил. Отхлебнув из бутыли, он прислушался к ощущениям – пожар в животе вроде бы поутих. Какое наслаждение! Вино вновь забулькало в горле. Рене полностью осушил бутылку и громко рыгнул. Огорченный Жак достал сигареты.

– Жадный ты…

– Я не жадный, я справедливый: ты ешь, я пью, – заключил Рене и умолк.

В желудке творилось что-то неладное. Вино только на время притупило саднящую боль, а теперь казалось, что кто-то наматывает кишки на раскаленную кочергу. С диким визгом Рене выскочил из склепа. Прислушавшись к утробным звукам с улицы, Жак пробормотал:

– А еще продукт переводит.