Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

Но бо̀льшая часть книги подчеркивала важность верности, эмоциональной привязанности и супружеских обязательств как ключа к взаимному наслаждению. Ее идея в корне отличалась от эгоцентричных публикаций вроде «Радости секса» Алекса Комфорта и других самоучителей 1970-х – эпохи, которой Том Вулф дал меткое прозвище «десятилетие «Я». У самых счастливых пар, как выяснили Мастерс и Джонсон, «любовь приводит к сексу, который ведет к еще большей любви, которая, в свою очередь, ведет к еще лучшему сексу – и так далее». Эта книга была, скорее, детищем Вирджинии Джонсон, чем Мастерса.

Теперь, когда сексуальная революция мчалась во весь опор, они, напротив, слегка нажали на тормоза. В одной главе под названием «Что значит сексуальная верность в браке» они хвалили религиозных лидеров за то, что те отбрасывали нравственные догмы, порицавшие человеческую сексуальность. Однако Мастерс и Джонсон предостерегали, что эта свобода может зайти слишком далеко. Книга «Узы удовольствия», изначально озаглавленная «Зеркало секса», просила читателей вглядеться в себя как в отражение народа, все еще переживающего великие социальные перемены. Они повторяли утешительные предписания о любви и сексе перед каждой аудиторией, в каждом газетном интервью, в каждой телепрограмме. Теперь Мастерс и Джонсон предстали перед Америкой в новом качестве, чтобы поделиться уроком, вынесенным из собственной совместной жизни.

Билл и Джини отдыхали в обществе семейства Шепли. Эти совместные вечера были для них теми редкими моментами, когда их статус знаменитостей не имел значения. Они часто приезжали в гости к Пегги и Этану в Кингсбери или супруги Шепли навещали Мастерсов в их доме на Уорсон-Роуд в Лейдью.

Пегги Шепли впервые наблюдала Мастерса и Джонсон как супругов. Однако вели они себя неловко, и поза Билла, сидевшего рядом с Джини, была скованной. Джини Джонсон, несмотря на все свое очарование, казалась человеком одиноким, нуждавшимся в настоящем друге. В то время как мужчины все еще находили Джини привлекательной в ее сорок с лишним лет, женщины продолжали видеть в ней угрозу. В узких светских кругах Сент-Луиса примерные жены слышали о разводе Билла, а то и водили знакомство с самой Либби Мастерс – и были полны решимости не подпускать Джини близко.

Признание, которого она удостоилась за свою работу с Мастерсом, позволило ей чувствовать себя звездой, но ее преследовало ощущение собственной недостойности. Спустя почти два десятка лет Джонсон так и не добилась того, ради чего отправилась в Вашингтонский университет, – диплома о высшем образовании. Мастерс отмахивался от тех, кто указывал на отсутствие диплома у его партнерши, и указывал в ответ на ее достижения. «Научное образование не так уж много значит для этой работы, – настаивал он. – Нет такой дисциплины, которая была бы уникально необходима для нашей программы».

Чем дольше длился их брак, тем больше Джини злилась на Билла за то, что он не понимал, как важен для нее диплом. Мастерс выдвигал свои возражения отеческим тоном, облекая мысли в тщательно подобранные слова, чтобы не спровоцировать ссору. Он обещал ей все, чего она захочет – перестройку их дома, переезд в другой дом, более просторный кабинет в клинике, – при условии, что все останется, как было. Звучащий в работах Мастерса и Джонсон призыв к большей вовлеченности в отношения – ощущение, что секса недостаточно, если нет истинной любви, – несомненно, носил отпечаток ее мыслей. Журналисты отмечали любопытную особенность: ни один их них не смог припомнить, когда они захотели вступить в брак.

Неумение Билла свободно общаться и расслабляться стала еще более серьезной проблемой для Джини, после того как они поженились. Ее расстраивало, что у них мало друзей, а он был вполне этим доволен. Этан Шепли чувствовал себя польщенным званием «лучшего друга» Билла, хотя у мужчин было мало общего помимо работы фонда, вспоминала Пегги Шепли.

Супружеская жизнь Мастерса и Джонсон напоминала этюд в контрастных тонах. Если она получала удовольствие от музыки и изящных искусств, то он предпочитал смотреть по телевизору профессиональный футбол. На стене их гостиной висело большое абстракционистское полотно, изображавшее матч, где игроки в шлемах сталкивались друг с другом. Это была любимая картина Мастерса.