Мастерица Ее Величества

Две дамы и мужчина, без сомнения, учитель, вскочили на ноги и преклонили колена перед Ее Величеством. То же сделали прелестная белокурая девочка лет пяти, принцесса Мэри, дитя королевских кровей, и высокий, крепкий рыжеголовый мальчик, десятилетний принц Генри. Я сделала реверанс перед обоими детьми. Выпрямившись и обмениваясь приветствиями, официальными представлениями – миссис Верайна Весткотт, художница – и объятиями королевы со своим потомством, я разглядывала эти детские королевские лица, полные энергии и жизни. Хотя мне доводилось видеть принца Артура, когда он проезжал по улицам Лондона, я никогда не видела другого сына, Генри, герцога Йоркского[21]. Братья нисколько не походили друг на друга, они были как ночь и день, и принц Уэльский, к сожалению, был ночью. От этого мальчика исходила сила тела и характера, в то время как Артур был так худ, что казался болезненным. А маленькая принцесса была одной из самых красивых девочек, каких я когда-либо видела.

– Миссис Весткотт – художница, она работает с воском, – сказала им королева. – Она вырезает ангельские лики на свечах, и я надеюсь, что она сделает для меня свечи с лицами моих красивых и благонравных детей, поэтому я хотела, чтобы она увидела вас. Я жду, что в будущем вы будете вести себя как настоящие ангелы, – добавила она, легко усмехаясь, от чего в комнате, казалось, стало еще светлее.

– На моей свечке, – тонким голоском попросила Мэри, показав в широкой улыбке дырки от выпавших молочных зубов, – я хотела бы улыбаться, но так, чтобы не видно было этих дырок, прошу вас, миссис.

– А я, – уверенно и четко произнес Генри, – хочу быть на коне и…

– Но ты ведь принц, а не конь, – перебила его сестричка.

– Нет, малышка, – сказал он, нахмурившись, отчего она сразу замолчала, – сидя верхом на коне и в своем первом доспехе. Миссис Весткотт, сделайте высокую свечу, у которой будет большое пламя. Пожалуйста, – добавил он, бросив взгляд на лицо матери. Но приказ, несомненно, относился ко мне. – И, матушка, – добавил он, уперев руки в бока. – Я думаю, нечестно, что отец и Артур поехали охотиться без меня, даже если Артур жених и когда-нибудь станет королем!

Я молча внимательно рассматривала обоих детей: носы, подбородки – оценивая и личность, и поведение. Если мне действительно предстоит вырезать свечи с этими детьми, то свеча Мэри должна быть душистой, а свече Генри – предстояло смело гореть с обоих концов.

* * *

– Signora, bene, bene![22] – снова сказал мне художник-итальянец Роберто Фиренце, на этот раз, когда разрешил мне двигаться, сменить позу, в которой я просидела так долго на освещенном солнцем втором этаже прекрасного дома Кристофера.

Художник был непреклонен в том, чтобы я позировала ему при свете раннего вечера. Я была не только заинтригована тем, как он представлял себе меня от макушки до бедер, но и очарована. В этот раз он не просил меня встать на колени, что мне пришлось сделать для более раннего эскиза красками. Я была изображена на фоне венка из прелестных цветов с гирляндой в руке – хотя сейчас в этой комнате не было никаких цветов, – с рассыпавшимися по спине волосами и чуть повернутым вправо лицом. Было странно позировать без вдовьей вуали на волосах, словно я снова была девушкой или невестой. Своими волшебными красками он вместо моего обычного зеленого платья создал наряд из золотой ткани с узкими рукавами, отороченный горностаем, королевским мехом. Под его талантливой кистью я превратилась не только снова в девушку, но и в королеву! И даже больше, потому что он сказал, что многие, видевшие портрет, думали, что это Святая Дева.

А Кристофер своими постоянными появлениями в комнате в надежде увидеть результат, стал напоминать мне Ее Величество. Я надеялась, что он оставит меня наедине с человеком, которого он называл маэстро, и я сумею задать вопрос о том, как раскрашивать красками или окрашивать красителями воск. Наконец-то у меня появилась эта возможность, потому что Кристоферу пришлось уйти надолго, чтобы присмотреть за тем, как пакуются корзины со свечами, которые предстояло отправить в три места, где, как ожидалось, должна была останавливаться испанская принцесса на пути в Лондон. Кристофер с озабоченным видом дважды назвал эти места мне и синьору Фиренце: Догмерфилд в Гэмпшире, королевское поместье в Беркшире и Ламбетский дворец на южном берегу Темзы, напротив Лондона.

Когда мы с художником, жилистым и невысоким, сели выпить по стакану кларета, я сказала:

– Хотелось бы знать, не дадите ли вы мне совет: что предпочтительнее – расписывать воск масляными красками или окрашивать его? Я просмотрела отцовские записи на этот счет. В свое время я наблюдала за тем, как он готовил растительные красители, а потом записывал для себя рецепты, я помню это, но в такое время года вряд ли можно найти свежие листья ольхи, шафрана или буквицы, которые мне бы понадобились.