Мастерица Ее Величества

Несмотря на это чудесное событие, свадьбу моего сына, королевская корона в тот день казалась мне тяжелой, но мое пурпурное бархатное платье, отделанное горностаем, при этом холодном ветре подошло для такого случая как нельзя лучше. Мы стояли снаружи, и на этот раз наши места у собора Святого Павла были куда лучше, чем помост у окна второго этажа в доме галантерейщика в Чипсайде, откуда мы наблюдали за прибытием Екатерины в Лондон двумя днями раньше. Деревянные подмостки, на которых мы сидели теперь, площадью в двенадцать футов и высотой в четыре, затянутые красным сукном, примыкали к северному трансепту[29] собора, так что мы без труда могли пройти внутрь к началу службы. Внутри собора, на деревянных подмостках, ожидала английская и прибывшая из Испании аристократия.

Разумеется, матушка моего мужа короля, Маргарет Бофорт, леди Стенли, занимала место по другую его руку, суровая, царственная, словно у нее было столько же прав созерцать эту церемонию и предстоящие празднества, сколько у меня. Упрекнув себя за недостаток благодарности за то, что здесь присутствует бóльшая часть нашего семейства, я сморгнула слезы, глядя, как ноябрьское солнце вспыхивает на белых атласных одеждах Артура. Наша старшая дочь, двенадцатилетняя Маргарет, только что обручившаяся с королем Яковом IV Шотландским, сидела прямо за бабушкиным стулом и смотрела во все глаза. Малышке Мэри разрешили присутствовать с условием, что она будет сидеть тихо, но время от времени я слышала скрип ее стула у себя за спиной.

Но все глаза были устремлены и на Генри, нашего второго сына, потому что он редко появлялся на публике. Мальчик выглядел старше своих десяти лет, и гордость, с какой он держался, стоя позади Артура как его сторонник, снова дала мне возможность понять, что из него не выйдет хорошего священника, несмотря на его прилежание в обучении. Да, Генри сегодня был совершенно поглощен своей миссией. В его обязанности, по установленным правилам, входило сопровождение нашей новой испанской невестки по проходу огромного собора навстречу мужу, ожидавшему ее у алтаря для торжественной мессы. Пока не состоялась эта церемония и не завершилась месса, венчание не было закончено и празднества – три дня пиров, танцев, турниров – не могли начаться.

Принцесса выглядела сегодня и серьезной, и восторженной. Мои надежды, что я смогу стать ей второй матерью, заметно угасли после нашего разговора через переводчика. Но, конечно, она должна вскоре овладеть английским. Она тоже была в белом атласе – в испанском стиле, как объяснила она мне: рукава с буфами и широкая, в складках юбка поверх жесткого каркаса, который называется «фижмами».

Не знаю, будет ли у нас принят испанский стиль, но думаю, саму Екатерину примут: толпа, кажется, уже стала обожать ее.

Генри Дин, архиепископ Кентерберийский, и Уильям Уорхэм, епископ Лондонский, совершали церемонию. Я пыталась следить за знакомой латынью молитв, но мысли мои блуждали. Наши двое умерших детей тоже должны были бы быть здесь. А если бы здесь были оба моих бедных брата, я была бы сестрой короля, а не женой, и не ощущала бы этой огромной тяжести вины за их гибель – во всяком случае, за гибель Ричарда.

Мне думалось, что, если моя восковая женщина сделает их статуи, мне станет легче, но теперь я понимаю, что ничто, кроме расплаты, не сможет принести мне спокойствие. Мне отмщение, я воздам, говорит Господь[30], но я должна знать, кто злодей, убивший моих братьев, потому что жажду мести.

Их убийцей может быть какой-нибудь йоркист-фанатик, наподобие лорда Ловелла, который поднимал против нас мятежи и сражался с нами, а потом исчез. Если он еще жив и если будет найден, я стану просить мужа казнить его. Само его имя неприятно мне. У меня внутри все переворачивается от мысли о нем, и я слышала из достоверных источников, что он, возможно, вернулся в Англию. Просто слухи? Бунтарская ложь йоркистов? Не знаю, но мне страшно.

Если моего дядю, короля Ричарда, следует обвинять в смерти моих братьев, то он, по крайней мере, уже мертв, и этот смертный грех на его черной душе. Я также слышала, что это злодеяние совершил сэр Джеймс Тиррелл, который когда-то был рыцарем-телохранителем короля Ричарда. Но как могло случиться, что мой муж простил Тиррелла и отправил его служить комендантом крепости Гин в наших владениях в Кале? Он дважды получил прощение, хотя я должна заметить, что он не сражался против войска Тюдоров при Босворт-Филде. Но призывать его снова в Англию в честь празднования свадьбы нашего наследника – что мой муж думает?