Мастеровой. Магия и пули

— Не срослось, — посетовал Друг. — Обмишулился чуток. Ладно, не грусти. Ну, побудем мы князьями. Делу не помеха.

— Хорошо бы так, — не поверил Федор. — Но ведь многое меняется. Отношение друзей, коллег, начальства. Трудности предвижу.

— А наплюй! — раздалось в голове. — Титул — это чепуха. Помнишь, говорил про войну и революцию? Если здесь случится, титулы отменят, и дворянство — тоже.

— Хорошо бы так, — вздохнул Федор.

— Ладно, отдыхай! — получил в ответ. — В церковь завтра загляни, свечечку поставь. Исповедайся попу, он грехи отпустит. Как родишься заново, господин Юсупов-Кошкин.

— Ну и шутки у тебя! — не замедлил Федор. — Балаболка!

Друг захохотал…

В полдень следующего дня Федор подкатил в коляске к дому на Петровской улице. Заплатив извозчику, поднялся на второй этаж. В гостиной к нему устремились дочки Куликова и сынок Рогова. Федор наделил их конфетами, вручив каждому кулек. Получив «Спасибо!» с обнимашками, подошел к взрослым. Приложился к ручкам дам, обминув Варвару — незамужним руки не целуют, поздоровался с друзьями.

— Приглашаю всех к столу! — огласил немедля Куликов. — Глафира, подавай!

Ожидавшая кухарка занесла в гостиную поднос и стала расставлять блюда на столе. Рыжики в сметане, осетрина, ветчина… А еще свежайший хлеб, вина и ситро. Напитки полились в бокалы, кушанья заняли место на тарелках. Куликов поднял бокал.

— Предлагаю тост за Федора! — объявил с улыбкой. — За его голову и руки золотые. Мы все трое получили выплаты. Так удачно вложить деньги без него бы не смогли. Дело развивается, как сказал Арефьев, есть нужда в новых мастерских. Нынешняя не справляется. Это означает, что доходы возрастут. За тебя, Георгиевский кавалер!

Все присутствующие выпили и набросились на закуски. Несколько минут слышен был стук ножей и вилок о посуду. Долго это не продлилось — Куликов предложил вновь наполнить бокалы. Кухарка подала жаркое. Застолье набирало обороты. Федор ел и пил, не замечая вкуса. Погрузившись в мысли, он не принимал участия в разговоре, что не ускользнуло от внимания сидевших за столом.

— Что с тобою, Федор? — поинтересовался Куликов. — Не случилось ли чего?

— Есть такое, — ответил свежий князь и достал вчерашнее письмо. Протянул его хозяину. — Ознакомьтесь, господа.

Куликов взял листок, пробежал его глазами. Хмыкнув, протянул жене. От нее письмо попало в руки Рогова и его супруги. Последней ознакомилась Варвара. Покрутила головой и вернула адресату. За столом воцарилось молчание, все уставились на Федора.

— Вот не надо, а? — буркнул он, кладя письмо в карман. — Ничего не поменялось. Буду я по-прежнему такой же Федор, инженер Тульского завода. Остаюсь здесь жить, трудиться. Назовет кто сиятельством — рассержусь. Как-то так.

— Это князь Юсупов ожидал тебя в Москве? — спросил Куликов. — Ну, когда мы на вокзал приехали?

— Да, — ответил Федор. — Там и сделал предложение. Я не сразу согласился. Только он уговорил. Трудно отказать отцу, потерявшему наследника…

— От твоей руки, — хмыкнул Друг.

— Я поставил лишь условие: не меняю ничего, — продолжил Федор. — Буду жить, как прежде. Князь не возражал. Только попросил два-три раза в год навещать его в Москве, выходить с ним в свет. Это посчитал необременительным.

— Нам об этом не сказал, — покачал Рогов головой.

— Откровенно говоря, думал, что не выйдет у Юсупова — государь к нему не благоволил. Отказал бы в просьбе, чтобы обо мне подумали? Дескать, хвастунишка, пустобрех. Не хотелось выглядеть таким. Если уж начистоту, я ошибку совершил. Только не сейчас, а год назад. Мне не следовало рваться в офицеры.

— Почему? — удивился Куликов.

— Лучше быть простым мастеровым. Изобретать оружие не мешает. Но зато остался бы свободным. Это самое дворянство, а теперь и титул вяжут по рукам. Масса всяческих условностей. Так себя веди, а другое не моги…

— Но зато теперь вы родовой.

— Не один такой, — ответил Федор. — Вот Варвара Николаевна из рода Оболенских. Алевтина Григорьевна, по рождению… — он сделал паузу.

— Фон Аш, — подсказала Рогова. — Баронесса. Титул потеряла, выйдя замуж. Не могу сказать, что очень сожалею. Быть женою капитана мне куда приятней.

— Как и мне остаться просто Федором, — улыбнулся Кошкин. — Ну, так как? Договорились?

— По рукам, как говорит Арефьев, — согласился Куликов. — Но в своем кругу. На людях не положено. Так что или милостивый государь, или все ж сиятельство[10].

— Разберемся, — улыбнулся Федор.