Мастеровой (СИ)

Ресторан Федор выбрал тот же, где сидел с офицерами и их женами. В Туле он считался лучшим. Заказывать столик не пришлось – по случаю поста посетителей было немного. Мясных блюд не подавали, только рыбу, но зато ее было завались – на любой вкус. Федор заказал ее в большом ассортименте, а еще, по рекомендации официанта, бутылку крымского рислинга. От шампанского Соколова отказалась, заявив, что пить его в пост неуместно.

Стол находился рядом с эстрадой, вернее, пианино, место за которым пустовало. То ли по случаю поста, то ли исполнитель заболел. Этот столик Федор выбрал не случайно – предстоял сложный разговор. Подготовку к нему он провел по всем правилам искусства, обозначенных Другом. То есть щедро подливал Юлии вина, предлагал отведать блюда, а еще шутил и рассказывал анекдоты – приличные, естественно. Соколова смеялась и вытирала платочком заслезившиеся от веселья глаза. Решив, что момент наступил, Федор встал, подошел к пианино и откинул крышку инструмента. Сел на вращающийся табурет.

Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала.
В расплавленных свечах мерцают зеркала,
Напрасные слова – я выдохну устало.
Уже погас очаг, ты новый не зажгла.
Напрасные слова – виньетка ложной сути.
Напрасные слова нетрудно говорю.
Напрасные слова – уж вы не обессудьте.
Напрасные слова. Я скоро догорю…[2]

Пел он негромко, только для нее, но, как и в прошлый раз, в зале наступила тишина. Посетители во все глаза смотрели на необычного исполнителя. И Федор не обманул их ожидания.

У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик,
Не спутает следов мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов не торопясь решать.
Придумайте сюжет о нежности и лете,
Где смятая трава и пламя васильков.
Рассыпанным драже закатятся в столетье
Напрасные слова, напрасная любовь.

Окончание песни публика встретила аплодисментами. Федор встал, поклонился и вернулся за стол.

– Какой чудный романс! – сказала ему Юлия. – Не знала, что вы замечательно поете. Слова красивые, но такие грустные!

– Подстать настроению, – ответил Федор.

– А чего вы грустите?

– Давеча вы сказали, что не хотите расставаться. Я с вами – тоже. Но учеба завершилась, встречаться далее нет законных оснований. Если только…

– Что? – спросила Юлия.

– Согласитесь стать моей невестой.

– Невестой? – удивилась она. – Я не понимаю: вы мне предложение делаете?

– Наполовину, – уточнил Федор.

– Как это наполовину? – изумилась Юлия.

– Предлагаю стать пока невестой. Объясню. Замуж за меня вы ведь не пойдете?

– Да, – кивнула Юлия, подумав. – Не готова. Вы хороший человек, Федор Иванович – добрый, умный и заботливый. Но я вас совершенно не знаю.

– Добавьте – не имею нужного статуса в обществе. Хоть и техник, но без чина. Следовательно, мещанин. Вы же потомственная дворянка. Вот стану офицером…

– Не так уж важно, – отмахнулась Юлия, – хотя вы правы. В нашем обществе сословие имеет значение. Но волнует другое. Вы таите в себе много тайн. Это пугает.

Пришел черед удивляться Федору.

– О каких тайнах речь?

– Ваша образованность, мастеровым не свойственная. Необычные способности. Вот вы протягиваете руку к ножу – и тот сам летит вам в ладонь.

– Вы об этом?

Федор глянул на приборы. Нож с вилкой взмыли над столом и повисли в воздухе.

– Да! – сказала Юлия. – Такое могут только родовые.

– Возможно я из них, – хмыкнул Федор и вернул приборы на стол. – Скорей даже наверняка. Я сказал вам про приют, это правда. Меня подбросили туда младенцем. Кто родители, не знаю, но вполне могли быть из Осененных. Говорят, у них отличная память и способности к языкам. Здесь они присутствуют, – он коснулся пальцем головы. – В приюте меня опекала инокиня Агафия. Выделяла среди прочих, учила иностранным языкам. Лишь меня, к слову. Была ласковой и заботливой. Позже понял, что это не случайно, видимо, был ей родней, но тогда принимал, как должное. Агафия зародила во мне страсть к учебе. Где бы ни был позже, везде учился. Ходил в библиотеки, читал много книг. Но систематического образования не получил, если не считать фабричной школы, оттого мои знания, как мозаика, составлены из кусочков. Где-то – много, где-то – ничего. Вы и сами видели. С русским у меня беда.

– Соглашусь, – кивнула Юлия. – Но пока не слышу главного.

– То есть?

– Любите ли вы меня?