Мастеровой (СИ)

– У Кошкина имелся новейший бомбомет, сделанный на Тульском заводе, – сказал военный министр. – Конструкции капитанов Рогова и Куликова. Тоже сделан в рамках конкурса. Поскольку Кошкин имел отношение к разработке бомбомета, офицеры попросили испытать его при случае. И такой представился. Понеся потери в орудийной прислуге, немцы утащили пушки.

– А германский маг? – не успокоился министр внутренних дел. – Как удалось его убить? Они ж неуязвимы.

– Не совсем так, – сказал начальник Главного штаба. – Даже сильный маг не выдержит длительного обстрела из пулемета. Хотя Кошкин застрелил его из револьвера. Этот маг, – генерал заглянул в лежащие перед ним бумаги, – барон фон Шпонек из Особого полка кайзера. Имел чин гауптмана. Выдавал себя за парламентера, но приблизившись к позициям батальона, стал бросать огненные шары. Кошкин улучил момент и выстрелил, благо находился рядом.

– У вас все, Николай Петрович? – спросил царь.

– Вкратце – да, – кивнул генерал. – Если вдруг потребуют подробностей, то они имеются. Фотографии поля боя с трупами германцев, показания пленных. Перечень захваченных трофеев.

– Сергей Дмитриевич? – Георгий посмотрел на министра иностранных дел.

– Вызванный мной для объяснений посол Германской империи фон Пурталес в ответ на предъявленные ему претензии, – начал министр, – заявил, что случившийся инцидент произошел по вине командира стоявшего на границе германского полка фон Притвица. Дескать, тот сошел с ума и в помрачении отдал приказ атаковать русские позиции. Осознав, что натворил, фон Притвиц застрелился.

– Это так, – подтвердил начальник Главного штаба. – Но мои агенты донесли, что фон Притвица похоронили, как героя, с воинскими почестями. Кайзер Вильгельм выразил соболезнование его семье.

– Посол сказал, что правительство Германской империи сожалеет о случившемся инциденте и приносит извинения, – завершил доклад министр иностранных дел.

– Это все? – ноздри царя затрепетали. – Погибли русские офицеры и солдаты, а они – лишь извинения? В Берлине, что, не понимают: это казус белли[1]?

– Мы не готовы воевать, Ваше Императорское Величество, – поспешил военный министр. – Перевооружение армии не завершено. Нужно еще пару лет.

– Германцы тоже не готовы, – сказал начальник Главного штаба. – Агенты мне доносят, что в Рейхсверу не достает оружия и боеприпасов. Их промышленности – необходимых материалов. К войне нужно накопить стратегический запас, ведь в случае ее начала британский флот перекроет Германии пути доставки. Да и воевать ей придется на два фронта: против нас и Франции с Британией.

– Если союзники выполнят обязательства, – заметил военный министр.

– Они сами рвутся в бой, – сказал министр иностранных дел. – Германия хочет передела колоний, а они, почитай все у союзников. Может, провести с ними консультации, Ваше Императорское Величество? Обсудить инцидент, попросить содействия?

– Пожалуй, – согласился царь. – Только сделайте это громко, напоказ. Сомневаюсь, что союзники помогут, но сам факт такого разговора должен привести Вильгельма в чувство. Отзовите из Берлина нашего посла, а германского вышлите. Нужно дать понять кайзеру, что шутить не собираемся.

– Разрешите, Ваше Императорское Величество? – спросил министр внутренних дел.

– Слушаю, Александр Александрович, – кивнул царь.

– Предлагаю распубликовать эту историю в газетах, – предложил министр. – Сообщить о подлом нападении германцев, рассказать, как десять русских солдат во главе с подпоручиком остановили полк неприятеля. Достойно наградить героев. Не ошибусь, если в городах России начнутся манифестации с требованием наказать виновных. Мы получим патриотический подъем общества и напугаем Германию.

– Манифестации… – сморщился царь.

Министры опустили взгляды. Со времени разгрома в январе 1905-го шествия рабочих и мещан к Зимнему, где особо порезвились Осененные, Георгий не любил народных сборищ. Тогда ему пришлось даже извиниться – настолько буйно полыхнуло после этого в России. Царь издал манифест о гражданских свободах и учредил Думу – все это приглушило разгоревшийся пожар. Но испытанного унижения Георгий не забыл.

– Одно дело – манифестация супротив власти, – не смутившись, сказал министр внутренних дел, – а другое – за нее. С просьбой самодержцу строго наказать зарвавшихся германцев.

– Ладно, – согласился царь. – Только без погромов и бесчинств. Среди моих поданных много немцев. Не хочу, чтобы пострадали.

– Приглядим, – пообещал министр.

– О наградах отличившимся, – задумался Георгий. – Полагаю Кошкин заслужил Георгия четвертой степени. Нижние чины, воевавшие под его началом, Георгиевские кресты. Подавайте представление, Владимир Александрович! – посмотрел он на военного министра.

– Сделаю, – кивнул министр. – Ходатайствую и за подпоручика Самойлова. Будучи раненым, прискакал в Гродно, дабы сообщить о нападении, что позволило командованию корпуса своевременно перебросить полк казаков под Дубки. Подпоручик сделал это, истекая кровью. В приемной командира корпуса потерял сознание. В настоящее время пребывает в лазарете. Поправляться будет долго.