Мастерская Бога

Отмычки и ключи.

А перед этим на мгновенье

Иуда президентом стал.

И вот

Цепи распались звенья.

И Судный час

Для нас настал.

Тогда за тайною завесой

В столице Северной страны

Увяло царство

Мелких бесов,

Родилось царство сатаны...

И это будет. А пока

Идет

Лишь девяносто первый.

Он нам испытывает нервы,

Разминкой пробует бока.

Предав отчизну в некий час,

Еще с экранов

Смотрит Горби...

За ним Борис

Довольно-гордый

Возник, упитанно лучась.

Он выплывает из глубин,

Предателя с дороги гонит.

Губами страшными Горгоны

Бросает слово в мир:

- Убий!..

Во имя западных идей.

И русских бьет

Коварно в спину.

Сам черемис наполовину,

Наполовину иудей...

... Он думает,

Легко в века

Бросает клич свой

С башни танка

И спекулянтам,

И путанкам...

Так некогда с броневика

Бросал в толпу бродяг слова

Картавый рыжий человечек.

От слов тех Больше полувека

У нас кружится голова...

О, век двадцатый –

Хитрый,

Злой -

Фарс жутковатый,

Подлость драмы,

Где вместо

Праздников с дарами

Дымятся угли под золой.

Глава, которой могло и не быть (продолжение)

Я помню дней своих исток –

Стремнины бурные и плесы.

В ночи вагонные колеса

Стучат в рассвет:

- Вла-ди-

вос-ток...

Я этот город покидал,

Не ставший

Ни родным, ни близким.

Героям ставя обелиски,

Он много в жизни повидал.

Он много в жизни пережил.

Внимал жаргонам

И наречьям.

Здесь мой отец

На Черной речке

Когда-то

В кавполку служил.

Конец двадцатых

Грозных лет,

Еще дрожащих от фугаса.

Огнем звезды,

Давно погасшей,

До нас дошел

Их жесткий свет.

Быть может, город потому

Меня манил

К далеким сопкам.

Он из лучей фонарных

Соткан,

Возник в тумане и в дыму.

И я к нему прижал уста.

Но я

Не стал в него влюбленным...

Хоть от Причала

До Мильонной

Пообошел его места.

И на путях

Подъездных стыл,

На пирсе

И на переходе...

... В порту

Грузились пароходы.

Был вид их

Горек и постыл.

Они однажды вдаль ушли.

В чужие волны завернулись.

Они ушли

И не вернулись

К причалам

Ждавшей их земли.

И город враз осиротел,

Хотя не знал еще об этом.

Не знал, -

Чужою мечен метой,

Пропахнет

Непотребством тел.

Погрязнет

В ханжестве словес,

Из сердца прошлое изгонит.

Годами теша глупый гонор,

Утратит свой престиж и вес.

Так будет нужно сатане –

И кто-то

И на самом деле

Считает жителей

И делит...

И пишет… «текел » на стене…

Я этот город покидал

На скором поезде

В субботу.

Его для нас

В цехах сработал

Трудолюбивейший Дедал.

И мы - Икары всех времен –

Куда-то мчимся поневоле.

Порой

Сжигаем крылья в поле

Под шелест Чуждых нам знамен.

Гудя, проносится во мгле

Наш поезд фирменный «Россия».

Мы много горького вкусили

На нашей суетной земле.

Скитаемся из края в край.

Самосознания не ищем.

В кулак

На перегонах свищем,

И ждем -

Вот, вот объявят рай.

Нам столько

Долгих трудных лет

Его прихода обещали.

Мы силы тратили. Нищали.

Наш

Заносило пылью

След.

Но в море,

В поле и в забой

Нас посылавшим

Словом строгим

Мы верили.

Мы их в дороге

Несли портреты над собой.

Они,

Сменившие вождей,

Спеша,

Друг друга поносили.

Мы вслед за ними голосили,

Поддавшись

Треску их идей.

И мы отвыкли рассуждать.

Нас,

Правя на своем точиле,

И думать даже отучили...

Чего

От нас таких вот

Ждать?

Мы удобрение для тех,

Кто нам торопится на смену.

Еще мы думаем надменно

О них

Под гул своих утех.

А час-то наш давно пробил.

Истек

Единый

И заветный...

Прислушайся –

В тиши рассветной

Уже нам Ангел протрубил.

Гудит гудок.

С ним в день иной

По сонным сопкам

Скачет эхо.

Проеханная жизни веха

Осталась в дымке т спиной.

Растаял город, невесом –

Приморский,

Нашенский,

Далекий...

И солнце

Вагонным гулким колесом.

За окнами знакомый вид:

Избушки на просторах синих.

Быт

Полунищенской России

Сдавить мне сердце

Норовит.

В купе две бабы и мужик

С их радостью

И с их бедою.

С простой Крестьянскою едою

(коль есть еда, о чем тужить?..)

Обычный путевой уют.

Соседей добрые обличья.

Мне

Их бесхитростные притчи

Теперь покоя не дают...

... В столице Родины, в ЦК

Руководителем отдела

Работал некто...

Знать, имелась

В верхах «мохнатая рука».

И, значит, - добрый кабинет,

Не кабинет,

Считай, палата.

Всегда приличная зарплата –

Бумажек шорох,

Звон монет.

Да санаторий каждый год,

Хотя здоров несокрушимо.

Да персональная машина.

Да персональный «огород» -

На южном направленье дача.

Еще

«Кремлёвка» ко всему.

Уж если шла к кому удача,

Вы понимайте, -

Шла к нему.

Он в доме жил

Большом, высотном,

Который сталинским зовут.

В добротном доме,

Словно сонном,

Простые люди не живут.

Для нас

Хрущева малоклетки –

Хотим мы их, иль не хотим...

Что до наград

За пятилетки -

Был телу вес их ощутим.

Хоть планы

И не выполнялись –

Теряли уголь и руду

И планы

Без конца менялись

Напоминали чехарду.

Вот так он жил...

Из всей родни

Его лишь мать еще устало

Век в деревеньке коротала,

Вела безрадостные дни.

Прийдя в избушку с похорон,

Где с мужем старым

Распростилась,

Она в былое возвратилась

Под рвущий душу

Хрип ворон.

Почудилось:

Отцовский дом,

Косилка,

Лобогрейка,

Грабли –

С годами здесь

Мужичье-бабьим

Тяжелым нажито трудом.

Народ, известно,

Слово «быть»

Всегда осмысленно решает.

...Но есть такое,

И мешает...

А... не избыть

И... не забыть...

Должно, и страхи те прошли.

Но прочно в памяти засело:

Однажды

Ясным днем весенним

В деревню красные пришли.

Качался крик –

Язык распух.

Не враз

Обскажешь и словами.

Кружился, плыл над головами

Хозяйский плач

И птичий пух.

И Вайнгер –