Мастерская хирурга

Конечно, так бывает далеко не всегда. Ни о каком вдохновении, ни о какой специальной моральной подготовке не может быть и речи, когда хирург сталкивается с больным, погибающим от кровотечения, или больным с прободной язвой желудка, или с повреждением печени, или нарушенной внематочной беременностью и множеством других подобных острых заболеваний, требующих незамедлительного вмешательства. Тогда не место эмоциям! Тогда следует действовать, и действовать немедленно! Хотя и в этих случаях хирургу нужна прежде всего трезвая и умная голова, а затем уже умелые руки.

…Слово «операция» является повседневным, будничным у хирурга. Оно обозначает действенное завершение усилий многих людей в течение многих дней, а порой недель и месяцев. Эти усилия затрачиваются на решение целого ряда вопросов. Из них наиболее важные и ответственные следующие:

— Нужна ли операция? Необходима ли она?

— Необходима ли она сейчас, сегодня или какое-то время можно ждать?

— Если ждать, то сколько?

— Какой она должна быть применительно к данному пациенту? Каков объем операции? Какова степень хирургического риска и оправдан ли он?

— Каков прогноз или, точнее, каковы шансы на выздоровление или хотя бы улучшение?

«Операция» — слово, которое произносится многократно мною и моими помощниками на протяжении всего лишь одного дня. Казалось бы, обычное, привычное нам слово. Емкое. Слово с большим содержанием и смыслом, нацеливающее на действие!

Ну, а что оно, это слово, для моих пациентов?

Не столь редко приходилось видеть, как волнуются осматриваемые мною люди в ожидании того, чтобы узнать, показана ли им операция? Я вспоминаю, как бледнели лица волевых, крепких людей, когда они узнавали, что операция им нужна. Это вполне закономерно. Ведь операция вырывает человека из привычного жизненного круга. Как бы ни был уверен пациент в ее безопасности, он понимает, что какая-то доля риска не исключается.

Еще больше, чем для самого пациента, это слово значит для его близких. Если врач в интересах пациента порой что-то не договаривает ему, что-то скрывает, то с близкими пациента, его родственниками он абсолютно откровенен. Ни морально, ни юридически он не имеет права скрывать от родственников больного истинное положение вещей.

И вот это, казалось бы, спасительное слово и вместе с тем слово пугающее врывается в жизнь человека, который был слишком далек от него.

Это слово меняет планы людей. Отменяет казавшиеся совершенно неотложными, обязательными к исполнению дела. Беспардонно и неумолимо коверкает привычный ход жизни.

Ну, а что значит это слово для хирурга?

За свою хирургическую жизнь я сделал много разных операций. Простых и сложных. Обычных и необычных. Порой редких, а порой первых вообще, так как до меня они не были известны в ортопедической хирургии. Казалось бы, повседневная для меня деятельность, обычная работа. Работа, неразрывно связанная с моей профессией, которая столь же привычна мне, как инженеру — чтение чертежей, пианисту — игра на рояле, шоферу — вождение автомобиля… Настолько прочно вошла она в мою жизнь, что стала насущной потребностью. Если почему-либо операционный день в клинике не состоялся, что случается крайне редко, я чувствую себя плохо, неуютно. Мне кажется, что день прошел зря, без пользы для моих пациентов.

И вместе с тем операция для меня всегда сопряжена с нечеловеческим напряжением. Напряжением физическим и нервным. Неимоверным нервным и интеллектуальным подъемом. Концентрацией мысли, силы воли, выдержки, знаний, умения, а потом уже действия. Я уже говорил, что хирургия сродни науке и искусству. Но хирургия это и тяжкий труд. Ленинградский хирург академик Федор Григорьевич Углов пишет, что только за одну операцию хирург теряет столько же энергии, сколько тратит ее за целую смену металлург, работающий в горячем цехе у мартена. Это только физической энергии! А сколько тратится энергии нервной, которая не восполняется?!

Однако, несмотря на все вышесказанное, операция порождает во мне радостное чувство, потому что в процессе операции я помогаю своими руками больному человеку.

Но это далеко не все.

Каждая операция — неимоверное беспокойство. Беспокойство за больного человека, за правильность установленного диагноза, что подтвердит или опровергнет операция. Беспокойство за правильность установленных к операции показаний. За техническое выполнение операции. За исход операции… И еще бесконечное множество поводов и причин для беспокойства…

* * *