Мастерская кукол

– Вот, возьмите. Это для вас.

Айрис взглянула на голубое крыло с коричневато-белым глазком и слегка улыбнулась.

– Как красиво! Вы сами это сделали?

– Да!

– Ах!.. – Она надолго замолчала. Похоже, затянувшаяся пауза ее нисколько не смущала. Большим пальцем Айрис слегка поглаживала гладкую поверхность стекла, но, кажется, сама не замечала, что делает. Сайлас тем временем с жадностью разглядывал ее деформированную ключицу, натянувшую ткань платья, и внезапно ему захотелось потрогать эту тонкую косточку, узнать, какова она на ощупь.

– Если хотите, я мог бы показать вам, как я изготавливаю эти стеклянные безделушки, хотя другие мои изделия намного интереснее. Мой магазин называется «Лавка древностей и курьезов Сайласа Рида», он находится в конце одного из переулков на Стрэнде. Спросите любого из клерков или мальчишек-писцов – они покажут вам дорогу.

Айрис машинально кивнула, но, похоже, его слова прошли мимо ее ушей.

– Значит, вы и есть мистер Рид?

– Вы можете называть меня моим христианским именем. Для вас я Сайлас.

– Сайлас?

– Да, – подтвердил он, пытаясь сглотнуть подступившую к горлу горечь. В конце концов, Альби представил их друг другу, да и сам он назвал ей свое имя в самом начале их разговора, но она почему-то оказалась не в состоянии его запомнить.

– «Лавка древностей и курьезов Сайласа Рида», – повторил он. – Завтра в пять я вас жду.

– Хорошо. «Лавка Сайласа Рида»… Спасибо за подарок.

– Не за что, – ответил Сайлас, но Айрис уже повернулась и пошла прочь, а он почувствовал, что земля под ним покачнулась и пошла волнами, как во время самого ужасного землетрясения.

Гуммигут и крапп-марена 21

– Постарайся не двигаться! – сказал Луис, постукивая по зубам кончиком карандаша.

– Я стараюсь! – отозвалась Айрис, но в ее голосе прозвучало что-то похожее на отчаяние. Стоять неподвижно, подняв над головой одну руку и вытянув перед собой другую, было очень нелегко. К счастью, длинное зеленое платье, которое она надела по просьбе Луиса, было подпоясано не слишком туго, иначе бы она, наверное, не выдержала.

– Если бы ты снимал меня для даггеротипа, я бы наверняка нигде не расплылась, – добавила она. – И его можно было бы принять за мой посмертный снимок.

– Прошу вас, многоуважаемый труп, – подбородок повыше. Вот так, отлично!..

Его мольберт стоял всего в двух-трех шагах от нее, и Айрис было хорошо видно лицо Луиса. Разглядывая его, она обнаружила у него на скуле небольшую родинку, которую раньше принимала за капельку засохшей краски. Его ресницы были длинны и казались особенно темными на фоне бледной кожи, а слегка выпяченные губы были полными, как у девушки. Нет, Айрис вовсе не собиралась его разглядывать, но нужно же ей было на что-то смотреть, чтобы хоть ненадолго отвлечься от боли в затекших мышцах! Никто не предупредил ее, что позировать придется так долго и что это такой тяжелый и скучный физический труд. Руки и плечи ныли, поясницу ломило, а в ноги как будто вонзались десятки острых иголок. Соглашаясь позировать, Айрис представляла, что будет томно возлежать на кушетке, на мягких подушках, но реальность оказалась куда прозаичнее. Стоять неподвижно, ощущая боль и ломоту буквально во всех членах, – на такое она не рассчитывала.

Луис тоже смотрел на нее – смотрел так, словно она была чем-то, что необходимо изучать, рассматривать, – чем-то, чем нужно дорожить и что нужно беречь. Вот его внимательный и пристальный взгляд, который Айрис ощущала почти как прикосновение, задержался на ее щеке, и карандаш художника надолго остановился, замер, прижатый к холсту.

Интересно, считает ли он ее красивой? Что он думает о немного неправильной форме ее носа, о небольшом пятне на лбу? Или он пока только осваивается с контурами и формой ее лица, пытается запомнить, зафиксировать их в памяти? Несколько ранее Луис говорил ей, что настоящий художник воспринимает окружающий мир как картину, как бесконечное множество углов, линий и контуров, как движение, которое можно остановить и перенести на холст. Айрис было не совсем понятно, как это возможно – остановить движение, и ей захотелось расспросить его об этом поподробнее. На мгновение Айрис почувствовала себя маленькой девочкой, которая, держась за руку матери, засыпает ее множеством вопросов: почему голуби летают? почему сахар продают большими желтыми головами? почему небо синее? – но вспомнила, что ее-то собственная мать всегда отвечала ей одинаково: успокойся, не вертись, замолчи, бери пример с Роз. И так без конца… Разумеется, это были никакие не ответы, просто матери хотелось, чтобы Айрис оставила ее в покое.