Мать

Панрад издал новую серию сигналов «точка-то-тии-тире». Отверстие в диафрагме стало расширяться, пока не достигло величины, достаточной, чтобы поглотить тело человека, если сунуть его туда головой вперед. Или ногами вперед. Роли это не играло. Витки, распрямившись, превратились в туннель. Или глотку. Из множества ямок появилось множество острых, как бритва, крошечных зубов. Блеснув, они снова погрузились в ямки. Но прежде, чем они окончательно исчезли, наружу, сразу за уходящими зубами, метнулось множество других, не менее опасных, мелких шипов.

Мясорубка.

Еще дальше, за смертоносными оружиями, приведенными в полную боевую готовность, виднелся огромный карман с водой. от воды поднимался парок, и вместе с ним запах, напоминающий ему тушенку, которую готовила мать. На бурлившей поверхности плавали разваренные овощи и какие-то темные кусочки — скорее всего, мяса.

Затем диафрагма закрылась, и его развернули лицом к слизням. Мягко, но прямо в цель, одно из щупальцев шлепнуло его по ягодицам. А панрад прострекотал предупредительным зззт-сигналом.

Эдди был не дурак. Он теперь знал, что десять юных созданий не опасны, если только он не будет досаждать им. А если он будет вести себя плохо, то его отправят в мясорубку, которую ему только что показали.

Его снова подняли и понесли вдоль стены, пока не ткнули носом в знакомое светло-серое пятно. Исчезнувший было запах обезьяньей клетки снова усилился. Источником запаха, как определил Эдди, была совсем маленькая дырочка, появившаяся в стене.

Когда же он не отреагировал — он пока понятия не имел, каких действий от него ждут, — щупальцы уронили его так неожиданно, что он упал на спину. Падение на податливую плоть не причинило ему никакого вреда, и он встал.

Итак, что же делать дальше? Надо пересмотреть припасы. Вот их перечень: панрад. Спальный мешок, который ему не понадобится, пока теперешняя чересчур уж жарковатая температура сохраняется здесь на прежнем уровне. Флакон капсул Старой Красной Звезды. Термос-непроливайка с надетой на него соской. Коробка с пайками А-2-Z. Походная плитка. Патроны для его двустволки, валявшейся теперь где-то рядом с «валуном» панцирем животного. Рулончик туалетной бумаги. Зубная щетка. Паста. Мыло. Полотенце. Пилюли: Нодора, гормональные, витаминные, долговечности, рефлекторные и снотворные. Тонкая, как нить, проволока в сотню футов длиной, если ее размотать, которая в своей молекулярной структуре томила в заключении сто симфоний, восемьдесят опер, тысячу разнообразных музыкальных произведений и две тысячи великих книг, начиная от Софокла и Достоевского до современного бестселлера. Ее можно было бы проигрывать в панраде.

Он вспомнил проволоку в панрад и, нажав на кнопку, произнес:

— Пуччини «Che gelida manina»[2] в исполнении Эдди Феттса, пожалуйста.

И пока он одобрительно внимал собственному восхитительному голосу, он вскрыл банку, которую нашел на дне мешка. Мать положила в нее тушеное мясо с овощами, оставшееся от их последней трапезы на корабле. И хотя он не знал, что происходит, он почему-то был все же уверен в том, что находится пока в безопасности, и поэтому с удовольствием жевал мясо и овощи. У Эдди переходы от отвращения к аппетиту совершались иногда до удивления просто.

Он съел всю банку и завершил еду несколькими крекерами и плиткой шоколада. На этом паек закончился. Пока есть еда, он будет сыт. Затем, если ничего не подвернется, он тогда… А затем, успокоил он себя, облизывая пальцы, его мать, которая на свободе, обязательно найдет какой-нибудь способ, чтобы вызволить его из этой напасти.

Она бы сумела.

Глава 5

Ненадолго умолкший панрад принялся сигналить. Эдди направил фонарик на антенну и увидел, что она указывает на улиток, которых он по своей привычке уже фамильярно окрестил. Он назвал их Слизняшками.

Слизняшки подползли к стене и остановились вплотную к ней. Они разинули рты, расположенные у них на макушке головы, как это делает множество голодных птенцов. Диафрагма открылась, и оба края отверстия сложились в желоб. По нему хлынул поток горячей дымящейся воды и большими кусками мяса и овощами. Тушенка! Тушенка, которая с точностью падала в каждый ожидающий рот.

Так как Эдди стала известна вторая фраза из языка Матери Полифемы. Первое сообщение означало: «Кто ты такой?» Второе «Подойди и возьми это!»

Он провел опыт. Он отстучал на своем приборе последнюю серию сигналов, что услышал. Слизняшки, все как один — кроме того, в чей рот в данный момент падала еда, — повернулись и поползли к нему, но через пару футов в замешательстве остановились.

Так как Эдди отстучал сообщение по передатчику, у Слизняшек, очевидно, имелся своего рода встроенный пеленгатор. В противном случае они не сумели бы отличить его импульсы от материнских.

Тут же на него с силой обрушилось щупальце и, ударив его по плечам, сбило с ног. Панрад прострекотал свое третье вполне разборчивое зззт-сообщение: «Никогда больше не делай этого!»

И затем четвертое, после которого десять юных созданий, подчинившись, развернулись и заняли прежние позиции.

— Сюда, дети.