Мать Богов

– Несомненно! – Смуглые пальцы Инти, коснувшись его руки, словно пронзили тело мощным разрядом: дыхание на мгновение сбилось, а сердце застучало так часто, словно хотело вырваться из груди.

– Что… – он взглянул на мальчишку, и ему показалось, что стоявшее рядом существо горит нестерпимо ярким оранжевым светом. А еще показалось, что в свет, огонь, превратился он сам – каждая клеточка, каждый нерв дрожал от радости, предвкушения…

– Попробуй, Фейри. – Скорее понял, чем услышал он юношеский голос. – У тебя все получится!

Это был… неописуемый восторг! Собственное тело легко подчинялось каждой его мысли, взлетая вверх и падая вниз. Он наслаждался скоростью, радостью и ощущением всемогущества. Небо… оно было так близко! Стоило всего лишь протянуть к нему руку.

– Возвращайся… – прошептал прямо в голове знакомый голос. – Мир тебя заметил. Теперь тебе нужно принять и увидеть мир.

Чужие слова сразу откликнулись осознанием неоспоримой истины, поэтому он подчинился и теперь снова стоял напротив юного капитана, жадно глядя ему в лицо. В голове, наскакивая друг на друга, теснилось множество вопросов, но Инти так и не дал их задать. Заправив за розовое ушко слишком длинную прядь оранжевых волос, он отступил на шаг…

– Постой! – Рука сама собой вытянулась вперед, желая удержать непостижимого мальчишку. – Когда мы снова увидимся?

– Прилетай пораньше. – Улыбнулся пацан. – Сегодня вечером мы играем в волейбол.

***

Постепенно приходя в себя, Ференц шел ко входу в станцию, чувствуя, как заполнившая тело энергия не исчезает бесследно, а тихо сворачивается, укладывается поудобнее в солнечном сплетении, чтобы однажды, когда он этого захочет, вновь развернуть свои неописуемые крылья, делая свободной привычную человеческую суть. Кроме новых внутренних ощущений приходило понимание трансформации уже знакомых глазу вещей: каждое дерево, трава, цветы и даже земля, по которой он шел, светились не только в видимом диапазоне. Скорее, не светились, а как бы проявляли нечто скрытое в них доселе. Это было очень необычно, интересно… но мозг, перегруженный событиями, вдруг стал от них уставать, заставив реагировать на все происходящее почти непрерывной зевотой.

– Господин… – Встретил его в вестибюле станции заместитель. – Вы устали! Может, сделаете сегодня перерыв?

– Я не устал, господин Лаат. – Улыбнувшись, протянул ему ладонь директор. – Наоборот. Утро выдалось чудесным. Росы было немного, зато появились кучевые облака. Как думаете, во второй половине дня соберется дождь?

– Здесь? – Господин Лаат бросил взгляд в окно. – Конечно же нет. – почти сердито произнес он и снова посмотрел на директора. – Вечером наши рейнджеры играют, и вся станция соберется на эту игру смотреть. – Он помедлил. – Я видел, как к Вам подходил Инти…

– Подходил. – Ференц постарался не улыбнуться.

– Он Вас пригласил!

– Говорил что-то такое… Думаете, мне тоже стоит пойти?

– Глупый мальчишка… – Плечи заместителя опустились. – Просил же вести себя осмотрительней! Только… обычно молчаливый со всеми людьми, он потянулся именно к Вам. Приходит, разговаривает… – Глаза господина Лаата стали умоляющими. – Конечно, шило в мешке не утаишь. Но от имени почти всех сотрудников прошу: не посвящайте Совет в то, что тут видите. Эти сведения опасны… прежде всего для аборигенов. А иным цивилизациям они и вовсе не нужны!

– Ничего странного я пока не заметил. – перебросив конец полотенца на спину, ответил господин Ласски. – Если это все, что Вы хотели сказать, я пойду. Кстати, – уже шагнув, остановился он, – Вы говорили, к станции выходит много зверья. Но я никого, кроме питомца нашего капитана, пока не встречал.

Вздохнув, словно и этот вопрос относился к личным, господин Лаат пошел с директором рядом.

– В общем, станция их не интересует. Они приходят, как я уже рассказывал, к буровым.

– С чем это связано? – Любезно задал свой следующий вопрос директор, приблизительно зная ответ.

– Осень и весна – время инициации молодняка. Время смены покровов и время любви. «Голубая кровь» становится для них своего рода эликсиром, катализатором начала преобразований. В эти непростые дни мы вытаскиваем насосы, закрываем отверстия шахт щитами, а здания комплексов целиком – силовыми куполами. И около декады отсиживаемся внутри. – Он снова посмотрел в окно. – Дожди – первый признак приближающейся осени.

– Неужели тут тоже бывает холодно?

– Нет. Не бывает. – расщедрился на улыбку заместитель. – Просто глупая земная привычка мерить год сменой сезонов. Так я жду Вас в столовой?

– Да. – Спохватился Ференц. – Сейчас ополоснусь и приду.

***