Мать-и-мачеха (СИ)

Вторая часть Владимира утверждала, что она — именно та женщина, с которой он хотел бы связать свою жизнь. В ней как будто слились воедино все качества, которые он ценил в женщинах. Заботливая, добрая, мягкая Марья покорила его взмахом золотистых ресниц. Но имеет ли он право оставить одну женщину и вот так просто, не взвесив все за и против, переметнуться к другой?

Пэтси заговорила о детях…

Этого Владимир меньше всего ожидал. Хотел ли он от нее ребенка? В этом Владимир сомневался. Он ни в чем уже не был уверен. Все его прежние выводы, решения — все раскалывалось и трещало, как хрупкий лед под ногами.

Добравшись до домика Марьи, Владимир вдруг резко остановился.

На пороге стояла она, женщина, о которой он думал всю ночь. В легком летнем платье цвета охры, с волосами, не скрытыми сегодня косынкой, она казалась ярким лучом света. Но сегодня ее улыбка предназначалась другому. Константин, поставщик, отчаянно флиртовал с ней. Кажется, рассказывал какую-то шутку, потому что Марья заливисто рассмеялась, приложив руку к груди.

Владимира больно кольнула ревность.

Он поймал себя на предательской мысли, что готов вот сейчас, в эту минуту, наброситься на Константина и слегка подрихтовать его физиономию. Чтоб не вошло в привычку приставать к женщине… Мог ли Владимир назвать Марью своей? Конечно, нет, их ничего не связывало кроме соседства и бизнеса. Успешного, кстати, бизнеса. Продукция Марьи за короткий срок стала пользоваться бешеной популярностью в городе. Едва товары появлялись на полках, как их тут же разбирали ценители. Семен Петрович, отец Владимира, уже подумывал о расширении. В скором времени Марье отпадет нужда жить в чужом поместье и чувствовать себя обязанной. Она сможет приобрести собственное жилье и больше никогда не возвращаться.

От этой мысли Владимиру стало совсем не по себе.

Нахмурившись, он двинулся вперед. Нехотя ответил на приветствие Константина и с некоторой брезгливостью пожал протянутую руку. Искоса глянул на Марью, пытаясь определить, как она относится к Константину. Он для нее только коллега, или же их связывает нечто большее?

— Ну, я, пожалуй, пойду, — торопливо засобирался Константин, уловив недовольство Владимира. — Пока, Марьюшка. До завтра!

От этого его «Марьюшка» у Владимира чуть не скрипнули зубы.

Он никогда не считал себя собственником и ревнивцем, но теперь в его душе и сердце творилось нечто непонятное. Полная неразбериха, если быть точным. Он ведь не ухаживал за Марьей, а она ничего ему не обещала. Они вообще чужие друг другу. Просто соседи…

— Привет, — проглотив недовольство, поздоровался он. — Вижу, дела идут в гору?

Он кивнул на грузовик, только что скрывшийся за поворотом.

— Все прекрасно, — проговорила Марья, смущенно краснея. Она тоже испытывала неловкость от того, что произошло вчера. Чуть было не произошло. Подумать только, она чуть не поцеловала мужчину, который вскоре должен жениться на другой. — Семен Петрович хочет запустить крупное производство и уже готовит новый цех. Сегодня Константин передал мне несколько резюме, предложил самой выбрать будущих помощников. Я никогда не занималась подбором персонала, и мне, признаться, слегка не по себе.

Да, вот так. Лучше говорить о работе и списать неестественность в поведении на волнение за общее дело. Марье такой выход показался единственно верным.

Но Владимир сам начал разговор, которого ей всеми силами хотелось избежать.

— Прости меня за вчерашнее, — произнес он, вздохнув.

Марья его признание расценила как угрызения совести. Ну, конечно же, он любит Пэтси. Он женится на ней. А она нафантазировала себе невесть чего. Это была лишь сиюминутная слабость, не более.

— Тебе не за что извиняться, — произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Тот не случившийся поцелуй заставлял ее сердце биться в груди, как пойманную в клетку птицу. — Все хорошо.

— Правда? — уточнил Владимир, подняв на нее взгляд.

Как бы он хотел прочитать ее сокровенные мысли. Один взгляд, мимолетный жест, единственный намек на то, что она была бы не против продолжения.

— Правда, — подтвердила Марья, пряча взгляд.

Она прикусила нижнюю губу, как будто запрещая себе добавить что-то еще. В безумном порыве Владимир вскинул руку, собираясь прикоснуться к ней. Притянуть ближе, наплевав на доводы рассудка. Он боялся, что Марья шарахнется в сторону, упрекнет в грубом поведении. Почти видел, как маленькая изящная ручка влепляет пощечину.

Но не мог остановить себя.

— Марья, — позвал он, касаясь ее щеки тыльной стороной ладони.

Глава 33

— Мама!.. — На крыльцо выбежала взволнованная Павла. — Мы поедем за Кренделем, да? А где Глаша?..

Девочка заозиралась, а Владимир с сожалением убрал руку. Марья не отшатнулась от него, но посмотрела, кажется, с укором.

— Глаша собирается, она встретит нас у ворот, — произнес он. — Едем?