Мат красному королю

— Она счастливица, что осталась жива, хотя много раз оказывалась на волосок от смерти. Ты отвезешь ее домой?

Бишоп кивнул и выпрямился.

— Да. Я приеду сразу вслед за тобой. Мы позавтракаем и обменяемся новостями.

— Идет.

Едва он отступил от машины, Софи спросила:

— Они все еще ловят Струве?

— Да.

— И поймают?

— Думаю, да.

Минуту она молча смотрела на него, потом задала еще вопрос:

— Они считают, что он убил Дэвида?

— Мы теперь почти уверены в этом.

— Но это глупо.

— Ну что ж, у него есть возможность заявить об этом на суде. К тому времени тебе уже не захочется защищать его.

Похоже, ее удивление было искренним:

— Зачем? Зачем мне защищать его?

— Кроме тебя этого никто не знает, Софи.

— Но это не так. Я просто знаю, что убийца не Струве.

— Тогда твои показания будут ценными для защиты, — ровным голосом проговорил Бишоп. — Ты готова выступить с ними?

Она покачала головой:

— Нет.

— Ну, тогда я забуду то, что ты мне сказала, и оставлю все на твоей совести. Надеюсь, в ночь перед его казнью ты не потеряешь здоровый сон.

Софи открыла дверцу своей машины и села.

— Спокойной ночи, Хьюго.

Он поднял руку, когда они отъезжали. Мисс Горриндж слышала, о чем говорила девушка; он может предоставить ей возможность довести тему разговора до конца. Бишоп вернулся к «роллс-ройсу» и сел за руль.

Мелоди курила. Он включил двигатель.

— Я устала, — сказала она.

— Да, сегодня была трудная ночь.

— Я устала от смертей.

Бишоп набрал скорость и, оставив проселочную дорогу, въехал в пригород Лондона.

— Скоро будет еще одна.

— Чья? — спросила Мелоди.

— Этого пока никто не знает. Но заседание жюри состоится.

— Не будет никакого суда, милый. Никаких доказательств нет.

Она произнесла это сонно, выпустила дым и, глядя в ветровое стекло, продолжила:

— Против меня нет никаких улик, у меня не было оснований хотеть его смерти. Я любила его, разве нет?

— Я помогаю Скотленд-Ярду, — сказал Бишоп. — Ты знаешь об этом. Если бы ты убила Брейна, ты бы мне все равно не сказала.

— Это было бы только твоими словами. Твои слова против моих. Нельзя обвинить человека на этом основании.

Через некоторое время он спросил:

— Поэтому ты и уверена, что это сделал не Струве?

— Да.

Вдали в темноте появились уличные фонари, их отсвет мелькнул в глазах Мелоди. Она их закрыла.

— Если Струве суд приговорит к смерти, что ты будешь делать?

— Ничего, — ответила Мелоди.

— Потому что хочешь погубить его или потому, что хочешь спасти себя?

— Отчасти и то, и другое. К тому же есть надежда, что я попала в него, когда стреляла в тебя в лесу. Пуля или веревка, какая разница? Это лишь вопрос времени.

Ход двадцатый

Фрисни повернулся на крутящемся стуле и посмотрел на крышу дома напротив. Ласточки свили там гнездо несколько месяцев назад, а теперь у них уже вырос малыш и выучился летать. Это напомнило ему о течении времени. Он склонялся к мысли, что философы правы, когда утверждают, что оно циклично.

— Недолго ему гулять на свободе, — сказал он Бишопу.

— Может, твои ребята не возьмут его живым.

Фрисни пожал плечами.

— Это зависит от него. Есть распоряжение брать его только живым… для суда.

— Вы сразу передадите его государственному обвинителю, как только поймаете?

Фрисни обернулся.

— Надеемся на это.

— То есть?

— Надеемся получить от него признание.

— Ты не считаешь, что имеется уже достаточно достоверных свидетельств, чтобы осудить его?

— Достаточно… — ответил Фрисни. — Но иногда это хуже, чем если бы их вообще не было. Суды отнимают много времени и денег. И стоит оправдать человека под тем предлогом, что есть сомнения, и вы его навсегда потеряете.

Бишоп следил за тем, как из пенковой трубки поднималась к потолку струйка дыма.

— Много ли ты имеешь против него, Фредди, без этого возможного признания?

— Он разбился в Штатах, потому что капот машины открылся и на высокой скорости закрыл ему обзор. Это был несчастный случай. Но мы нашли отпечатки его пальцев на запоре капота брейновской «вентуры». У нас есть утверждение первоклассных механиков, что мотылек мог влететь внутрь и разбиться в лепешку только при открытом капоте. У нас есть свидетельство авторитетного энтомолога о том, что мотылек должен был развить скорость не менее пяти-десяти миль в час, чтобы так повредиться. Поэтому мы можем утверждать, что капот «вентуры» был открыт и что открылся он перед тем, как машина разбилась. Ты, Хьюго, этого не видел, потому что свет фар ослепил тебя.

Он согнул пальцы, поглядел на свои ногти.