Мать Лжи

Что понадобилось юноше, живущему во дворце, в этой зловонной дыре юноше? Неужели он водит сюда девушек? Храм Эриандера не пострадал во время волнений, и молодые люди регулярно его посещали. Если же здесь святилище Древнейшей, то Дантио вообще ничего не сумел бы увидеть, однако эта комната напоминала укромные места, которые так любила Она. Возможно, Избранный хочет посвятить Ей убежище… а для этого почти наверняка необходимо человеческое жертвоприношение. Чайз? Он Избранный? Неужели в семье их двое?

В Веритано он еще не был Избранным, иначе людям Марно не удалось бы так легко его похитить. Что же произошло за это время? Можно ли считать правдоподобной историю его побега на украденной лодке по Пуисе? Дантио слышал ее от людей, которые поверили рассказу Чайза, а не от тех, кто знал правду. Не намекнуть ли кое о чем Фабии…

* * *

Ближе к вечеру Дантио отыскала Свидетельница. Он сидел на берегу реки и смотрел на уток. Дантио ощутил приближение Свидетельницы и пошел ей навстречу. Она оказалась худощавой пожилой женщиной с открытым — по флоренгианскому обычаю — лицом.

— Брат Вуаль, я сестра Эдвига из дворца. — Она улыбнулась, ощутив его недовольство. — Дож собирает Совет и хочет, чтобы вы на нем присутствовали.

— А что там будут обсуждать? — спросил Дантио и зашагал рядом с Эдвигой.

— Вашу семью, — ответила она. — Утром лорда Марно посетили его родные — мать и братья. (Радость.)

— И?..

— Удивительно, что вы ничего не почувствовали. Он чуть ли не собственными руками вышвырнул братьев вон.

На самом деле Дантио уловил следы гнева Кавотти, просто не обратил на него внимания.

— Из-за их жадности? Они хотели получить свою долю?

— Да, все они укристы.

Дантио рассмеялся. Как же давно он не смеялся!

* * *

Зал Совета представлял собой пятиугольную комнату с тремя огромными окнами и большим очагом, из-за которого здесь было слишком жарко. В центре комнаты стоял пятиугольный стол, окруженный подушками. Дантио ощутил ностальгию, вспомнив, как отец привел его сюда, как взрослого, и объявил, что ему предстоит стать заложником у ледяных демонов.

В зале сидела лишь его мать, которая смотрела в окно. Услышав кашель Дантио, она повернулась и поспешила к нему, чтобы обнять. Всякий раз она обрушивала на него такую бурю чувств, что он с трудом их различал. Дантио постарался скрыть отвращение.

— Где ты пропадал? Я так волновалась. Почему ты не навещал меня… — И тому подобное.

— Мне необходимо время, чтобы прийти в себя, да и у тебя есть другие дети. У нас впереди долгие годы, мама! — На самом деле Дантио принял решение как можно скорее покинуть город.

Он до сих пор сохранил все свои способности, из чего следовало, что Старейшая Вигелии решила посмотреть сквозь пальцы на его прегрешения, или ее проклятие не имело силы на другой Грани. В следующую шестидневку Дантио намеревался навестить Флоренгианскую Матушку и предложить ей часть накопленной им мудрости, поведав о том, что было известно только ему — о смерти Салтайи на перевале.

Оливия покачала головой.

— Фабия теперь принадлежит Марно. Пройдет немало времени, прежде чем она найдет время для остального мира. Орландо потерян навсегда. Он такой холодный, такой жесткий! Что они с ним сделали, Дантио?

— Они сделали из него чудовище. Лишили всего человеческого. Но сейчас он стал намного лучше, чем был, мама. Дай ему время. Дай ему любовь. Он пытается, я знаю. У него получится. Сейчас многие матери Флоренгии столкнулись с этой же бедой.

Она прикусила губу и попыталась улыбнуться.

— Вчера Марно так щедро расточал ему похвалы! И он обещал выделить всем вам богатые поместья, чтобы вы могли жить достойно и создать семь… жить, как подобает детям дожа.

К ним приближался Чайз. Он остановился перед дверью и обратился к стражнику с какими-то фальшивыми словами — тот ответил ему недоверием. Дантио не слышал слов, но эмоции ощущал. Чайз открыл дверь и бесшумно вошел в зал Совета. Он был босиком. (Страх — гнев.) Видимо, так он отреагировал на Дантио, поскольку неуверенность и раздражение были обычными чувствами, которые подросток испытывал к матери. Почему страх? И что скрывается за гневом? Дело не только в его новом статусе, связанном с возвращением братьев и сестры — тут у Дантио не оставалось ни малейших сомнений. Чайз был в юношеской набедренной повязке, хотя во время похорон надевал взрослую хламиду.

Дантио приветствовал сводного брата, а тот в ответ поклонился и произнес любезные слова, но Дантио ощутил вспышку мужского презрения к евнуху.

Затем вошел Орлад в медном ошейнике и красной хламиде, закрепленной под правой рукой. Только прорицатель мог почувствовать глубокое отчаяние, которое скрывалось за его веселым приветствием. Он тяжело переживал гибель Ваэльса. На вчерашней похоронной службе Орлад едва не расплакался — неслыханное дело для вериста! Он обратился к матери на вполне приличном флоренгианском. Даже если он постарался заранее выучить несколько фраз, его произношение заметно улучшилось.