Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество

Обратимся теперь к стихам из раздела "Иное", написанным уже после пострига. В"Древнем Патерике"(для Е. Скобцовой один из главных источников при составлении житий святых) приводятся слова аввы Моисея:"Никто не может поступить в воинство Христово, если не будет весь как огонь, и не презрит честь и покой, и если не отсечет пожелания плоти и не сохранит все заповеди Божии"[474]. Анализ поэзии Е. Скобцовой, отражающей состояние ее духа, показывает, что все, о чем говорил авва Моисей, было ей свойственно. Свой постриг Е. Скобцова восприняла как выражение готовности принять смерть за Христа и как причисление к Его"воинству":"Упала я, – крест распростертых рук / Был образом великим погребенья. / Шлем воина, — меня венчал клобук"(269). После церковного развода с мужем в марте 1932 г., Е. Скобцова была пострижена в монахини с именем Мария в честь преп. Марии Египетской, обратившейся от блудной жизни к подвижничеству в пустыне и ставшей для православных образцом покаяния и отшельнической жизни.

Что касается покаяния, то здесь все было понятно. Однако, то"откровение", что ее небесной покровительницей оказалась пустынножительница, следовало еще постичь:"И именем Египтянки зачем / меня назвали?"(269) – таково было вопрошание матери Марии в то время. В самом деле, до сих пор активность Е. Скобцовой была связана с миром, должно ли все измениться после пострига? Ее ответ известен:"Нет, не удаленье, / А приближенье новое ко всем./ И не волчцы пустыни, и не скалы, – / Средь площадей ношу мой черный шлем"(269). Менее известно, однако, как мать Мария пришла к такому решению и что оно значит. Имея в виду, что она сама приводила в"Жатве Духа"слова старцев:"Единый путь, ведущий к совершенству, на котором можно посрамить врага, – это путь пустынножительства"[475], мать Мария не могла так просто обойти этот вопрос.

Еще в"Руфи", в последнем, итоговом и в некотором смысле пророческом стихотворении"Монах", Кузьмина–Караваева писала о том, как монах уходит из общежительного монастыря и становится отшельником:"И к настоятелю монах / Пришел просить благословенья / На долгий подвиг отреченья / И одиночество в горах"(116). Почти сразу после написания этих стихов, выражающих собственную мечту поэта, она вступила в партию эсеров! Нет, тут не непоследовательность: всю жизнь мать Марию сопровождали две, на первый взгляд совершенно противоположные, установки – стремление к отшельнической монашеской жизни стремление служить людям. Было бы, нам кажется, неправильно повторять вслед за митр. Евлогием и о. Сергием Гаккелем, что Е. Скобцова"приняла постриг, чтобы отдаться общественному служению безраздельно". Как заметил близко знавший мать Марию о. Борис (Старк):"У нас есть тенденция представить монашество матери Марии утилитарно, как облегчение для ее собственной (общественно–церковной – Г. Б.) деятельности. Но она была монахиней до мозга костей, после довольно пестро прожитой жизни. Ряса для нее была кожей, а не маскхалатом. Для матери Марии любовь к Богу и людям были неотделимы"[476].

Для самой матери Марии"пустынножительство"оставалось неизменным идеалом монашеской жизни, но в том и особенность ее жизненного пути, что пустынножительство, как крайнее выражение любви к Богу, когда ради Него оставляют все, было соединено ею с другой составляющей христианской жизни – любовью к человеку. Постриг был понят матерью Марией как исход из мира в пустыню, о чем свидетельствуют ее стихи, написанные после пострига и входящие в ее"Тетради"в раздел"Иное":

Инок и странник–сородич,

Если он знает, – мир пуст.

Ненасытимая горечь

Ядом касается уст.

Вот она книга исхода

Из мира, где все как во сне.

Богоизбранного рода,

Знаю, печать и на мне.

Терпкое, горькое пламя,

Терпкий, даешь нам в питье.

Терпкими буду устами

Славить пустыни житье. (212)

Многие слова–понятия из этих стихов встречаются в ее более ранних стихах, но здесь они приобретают новое значение. Так, если в"Руфи"понятие"исход"было еще весьма неопределенным и прилагалось в первую очередь к"народу", который должен был выйти навстречу Мессии, а в до–монашеских стихах, говорилось об"исходе"святого остатка русского народа, сохранившего веру и покинувшего земную Родину (или же Русь–Ханаан), то теперь родным по духу матери Марии становится лишь тот, кто знает, что"мир пуст". Другое слово этого стихотворения – "яд" – встречается в"Скифских черепках", где оно означало отравленность городом,"знанием","яд"плода познания, из‑за которого лирическая героиня потеряла рай детства. Теперь"яд"связывается с горечью восприятия безбожного (не желающего знать Бога и потому"пустого") мира.