Мать моя — колдунья или шлюха

Что-то Котика насторожило, из-за Тосиного плеча он вывернулся взглядом, уставился на меня.

— Ты сидишь с ней? — спросил он.

— Я сижу с ним! Пересела, когда Паша уехал. А в чём дело? Какое отношение это имеет к нашей театральной студии и лично к тебе? — У Котика пропадают губы. Как он делает это, непостижимо, были губы, и нет их. — Посмей только тронуть его своим тренированным пальцем или сапогом, — говорит Тося. Она стоит ко мне спиной, тонкая, гибкая, как моя мать. У Котика сужены глаза. — В твою головку может прийти мысль попросить о такой любезности кого-то другого. Думаю, это тоже станет большой твоей ошибкой. До завтра. Кажется, репетиция у нас завтра.

Котик, ни слова не сказав, идёт к выходу и покидает наш класс.

Будто ничего и не случилось, Тося — под звонок — усаживается на своё место и открывает учебник биологии.

Биология — второй после математики предмет, на котором такая тишина, что слышно передвижение микробов.

Вета Павловна… Прежде всего лицо… Начитавшись благодаря Павлу и тёте Шуре сказок, я создал в себе облики их героев. Тут и баба Яга, и Кощей, и ведьма, и рыцарь, и богатырь. И, конечно, добрая фея, волшебница, спасающая принцесс и золушек от чар злых колдунов.

Вот такая фея и волшебница Вета Павловна. Пашка назвал её Ветра. Странное имя, не ветер и не Вета, но оно прижилось, и перед её уроком раздавалось: «Скорее на места! Ветра сейчас влетит!»

«Влетит» — тоже слово, прилипшее к ней. Она в класс именно влетала и прямо от двери начинала говорить:

— Если на пути крови ты сотворишь преграду из ядовитых веществ, что будет?

И сразу несколько глоток кричит: «пробка», «затычка», «тромб».

Ветра любит разговор и вовлекает в него почти всех. Кто быстрее выскажется — соревнование. Каждый — слух и зрение. Слух потому, что от самого простого слова Ветры, как от истока, и начинается сегодняшний урок, а зрение — потому, что, не успела влететь в класс, а на доске уже — кровеносный сосуд и тромб, перекрывший крови движение, ещё через минуту — сердце с левым и правым предсердиями, кровь свежая, кровь, несущая отработанные элементы, и сеть кровеносных сосудов от главных артерий. Ещё через минуту — печень, жёлчный пузырь, селезёнка, с подходящими к ним сосудами. И новый вопрос Ветры:

— От чего зависит качество крови человека? Сталкиваются ответы, так как говорят все:

— От качества еды!

— От качества воды!

— От окружающей среды!

— Сказали уже. Это воздух.

— А вот и нет, это яды…

Уроки биологии — спектакли-импровизации. Никогда не знаешь, какой взрыв они спровоцируют.

Сегодня Ветра так поворачивает свой урок, что вызывает недоумение.

— А почему без ноги я буду чувствовать боль в этой ноге?

— Все болезни зависят только от моего мозга?

— Самую страшную болезнь я могу вылечить сам? Как? У меня дед болен. Я хочу, чтобы он жил.

Ветра летает по классу от одного к другому и останавливается перед каждым, кто говорит.

— От солнца — жизнь и крота, и морковки, и твоя.

— Центральное отопление знаешь? Котельная одна на весь район, а скольких греет!

— Электростанция что такое? И тебе даёт свет, и тебе. Может, одна на целый город!

Она тоже кричит, как и ребята. Если кто станет подслушивать за дверью, решит: базар, хаос, урок сорван. На самом же деле каждое слово его, каждый крик — к единому порядку, как у Анюты, каждая крошка своё место знает, в одно живое русло попадает, более чёткого плана не придумаешь.

Неожиданно во время моего любимого урока — стук в окно.

Павел? Он движется вдоль окон то в одну сторону, то в другую.

Ветра не спрашивает: «Чья птица?», она подлетает к окну, раскрывает его, и Павел стремительно врывается в класс.

— Что-то случилось, — говорит Ветра. А когда Павел долетает до меня, добавляет: — Скорее иди с ним!

Мне некогда заметить удивление ребят, я даже на Тосю не успеваю взглянуть, я уже знаю, что случилось: моя мать рожает!

У подъезда меня догоняет Тося с нашими ранцами. Она распахивает передо мной дверь. Ода не говорит «скорее», она лишь машет рукой: иди, мол!

Да, это мать. Согнувшись в три погибели, застыла на полу.

Бегу в коридор, закрываю дверь в комнату, набираю номер, услышав Сашин голос, с облегчением шепчу «Скорее!» и отпираю входную дверь.

Когда возвращаюсь в комнату, Тося уже растирает мамины плечи и руки.

Словно Ветра в нашем доме, звучит её голос:

— Прежде всего нужно расслабиться или помочь расслабиться тому, кто нуждается в этом.

Начинаю растирать матери спину. Спина у неё каменная.

Мать молчит. И — не гонит нас.

Она разгибается. Поднимает к нам лицо.

На нём не страдание — радость. Редкая гостья матери.

Я не спрашиваю, больно ли ей. Конечно, больно. Но ей нравится её боль.

Мать встаёт и тут же снова оседает, подхватив живот руками. Мы с Тосей снова принимаемся гладить её плечи и спину. Совсем не сжатые болью её слова:

— Вскипяти воду, все кастрюли и чайники. Достань полотенца и простыню.

— Пожалуйста, поедем в больницу, — просит Саша, и я облегчённо вздыхаю: приехал! — Ровно через десять минут ты будешь там.

— Здравствуй, — говорит ему мать. И больше ничего не говорит.

— Прошу тебя, поедем в больницу. Что, если осложнения?