Мать-одиночка

— Конечно, — обрадовался Виттор, заметив что глаза седого лекаря блестят задорно и живо.

— Лилечка, — сказал целитель девочке. — Чтобы развить речь, очень помогают упражнения с зеркалом. Там, в коридоре, — махнул он на дверь рукой, — я увидел у вас большое зеркало в нише. Подходи к нему почаще и говори. Неважно, что именно, но смотрись в него и говори, говори — беседуй со своим отражением, будто с настоящим человеком. Поняла?

Лиля кивнула. Герхат, прижав руку к сердцу, поклонился ей с маршалом и опять их покинул.

Что ж, начало его плану было положено. Оставалась самая, пожалуй, важная часть: сделать так, чтобы он смог проводить с Лилей настоящие ритуалы, оставаясь незамеченным ни для нее, ни для других.

Маг спустился по лестнице и направился к выходу из особняка, но по пути к парадной двери быстро вдруг огляделся и шмыгнул в коридор, ведущий к комнатам прислуги. Там он постучался в одну из дверей и, услышав «войдите», открыл ее.

Это была комната дворецкого Никтуса. Мужчина изумленно уставился на вошедшего лекаря.

— Рад вас приветствовать у себя, любезнейший Герхат! — воскликнул он с явно слышимой в голосе теплотой.

— Здравствуйте, Никтус. Как ваш сын? Больше не падал с лошади?

— Он их теперь обходит стороной! Я вам так благодарен, что…

— Пустое, — взмахом руки прервал его Герхат. — Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу?

— После того как вы спасли жизнь моего Тинуса, я готов сделать все, что вы скажете!

— Мне нужно, чтобы вы, если я постучу к вам окно — вот так: тук… тук-тук-тук!.. — незаметно впустили меня в особняк, когда мне это понадобится. Не бойтесь, обворовывать маршала я не собираюсь и причинять иного ущерба тоже.

— Даже ночью впустить?..

— Нет, ночью это точно не понадобится.

— Тогда конечно! Конечно, я вас впущу! — закивал Никтус и повторил: — Тук… тук-тук-тук!.. Только ведь если вас заметят и схватят, я… — Он замялся.

— Разумеется, я не собираюсь вас впутывать в неприятности, — прищурившись, сухо и строго произнес лекарь. — Если меня схватят — это будут уже мои проблемы, про ваше содействие никто никогда не узнает, клянусь. А сейчас мне нужно, чтобы кто-нибудь сказал Лиле…

— Давайте я скажу! — подскочил дворецкий.

— Не думаю, что это хорошая идея. Вы часто ходите к ней вот так, ни с того ни с сего?

— Вообще никогда.

— Вот видите. Нужен кто-то, кто не вызовет подозрений.

— Можно попросить кого-нибудь из прислуги… У меня, как у дворецкого, есть ниточка к каждому.

— В каком это смысле? Вы хотите сказать, что управляете ими словно марионетками?

— Конечно же, нет! У меня в самом прямом смысле ниточки, — показал Никтус на свисающие вдоль одной из стен разноцветные шнурки. — Они соединены с колокольчиками в комнатах прислуги. Иногда нужно срочно кого-то позвать, вот господин маршал и придумал… э-ээ… систему… кому никак.

— Может быть, систему коммуникации?

— Может быть, — не стал спорить дворецкий. — Но вызвать я могу любого, кому никак отсюда не докричаться. Если тот, конечно, у себя.

— Любого не хотелось бы, — нахмурился лекарь. — Не нужно, чтобы пошли лишние разговоры.

— Тогда Аннель, — сказал Никтус. — Она постоянно бывает у Лили, так что ни у кого вопросов не появится.

Он дернул зеленый шнурок, и минуты через две в комнату вбежала взволнованная служанка.

— Что случилось?! — воскликнула Аннель, глядя на дворецкого. Но ответил ей Герхат:

— Мы с уважаемым Никтусом хотели бы вас кое о чем попросить. Пойдите сейчас к Лиле и напомните ей, чтобы она сделала то упражнение, которое ей предписал целитель. Пусть начнет выполнять прямо сейчас.

Когда Аннель убежала, маг повернулся к дворецкому:

— Спасибо, Никтус. Надеюсь, вы не забудете о моей маленькой просьбе? Тук… тук-тук-тук!

Сказав это, Герхат выскользнул из комнаты Никтуса и быстрым шагом, постоянно оглядываясь, направился к лестнице, поднявшись по которой, устремился к нише с зеркалом и успел скрыться за ним как раз в тот момент, когда в другом конце коридора показалась Лиля.

Девочка подошла к зеркалу, посмотрелась в него и показала своему отражению язык. Потом дурашливо произнесла:

— Бе-ее!.. Ме-ее!..

А потом… Потом она вдруг стала очень серьезной. Герхат видел это, поскольку с помощью нескольких магических пассов сделал зеркало прозрачным со своей стороны. И если бы он мог читать мысли девочки, то наверняка удивился и порадовался бы ее решимости и настрою.

А Лиля в этот момент думала:

«Я смогу! Я научусь говорить! Буду тренироваться и тренироваться! Пусть у меня язык устанет и отвалится, но я все равно научусь! Я не хочу быть немой! Это не прикольно, когда не можешь ничего сказать, знаете ли. Но я, когда научусь говорить, сразу всем не скажу, буду пока бекать-мекать… Я подожду-подожду, зато потом ка-аак выдам!»