Мать, тревога и смерть. Комплекс трагической смерти

«Прикасалась ли ты к чему-либо без любви и сострадания. Смерть? Гордая Смерть, где бы мы не встречались с тобой, ты всегда приходила с милосердием, любовью и состраданием, Смерть, и приносила всем нам свои слова жалости, прощения и избавления … Разве не предлагала ты нам пищу, чтобы утолить наш голод, возросший до безумия, разве не давала ты нам цель, которую мы искали и не могли найти, уверенность, покой, которого так жаждали наши измученные души, разве не уготовила ты в своем темном доме конец всем мучительным блужданиям и волнениям, всегда терзающим нас?»

Желание смерти

Желание умереть является не просто реакцией, вызванной неблагоприятными обстоятельствами, но частью основной амбивалентности, включающей в себя страх смерти, желание смерти других людей, садистские импульсы, желание быть убитым и мазохистские импульсы. На этом настаивают те, кто согласен с идеей об инстинкте смерти и с тем, что желание смерти есть ничто иное, как прямое выражение этого инстинкта (154, 155). Но это невозможно доказать, потому что инстинкт смерти, согласно определению Фрейда, действует внутри организма и либо сливается с инстинктом жизни, либо выражается через агрессию. Не было описано ни одного случая, в котором про желание смерти можно было бы сказать, что оно отражает инстинктивные стремления. Даже если перед нами то, что кажется желанием смерти, независимым от жизненного опыта, как у женщины, о которой сообщил Hall (115)[7], мы не знаем, что могла бы обнаружить психотерапия, и было ли желание предметом уничтожения. Jones (156) замечает, что анализ желания смерти доказывает, что оно является ничем иным, как артефактом в развитии индивидуума, а Menninger (157), поддерживающий идею о инстинкте смерти, говорит, что сознательное желание смерти никогда не является открытым проявлением инстинкта.

Хотя стремление к смерти основано на опыте, оно является глубоко укоренившимся и почти таким же всеобщим, как страх смерти. На самом деле, можно прийти к выводу, что страх – это реакция на желание. Стремление к матери, если не для того, чтобы вернуться в ее лоно, то в поисках питания, всегда сопровождается боязнью уничтожения. Но именно угроза немедленной смерти создает тенденцию к регрессии. Вопрос не в том, что является первичным; желание и страх составляют амбивалентное чувство. Желание смерти следует отличать от пассивной покорности деструктивным импульсам другого человека, что, по моему убеждению, встречается не так уж редко и является основным определяющим фактором самоубийства.

Философы-пессимисты и поэты-романтики не высказывают отчетливо желание смерти. Тем не менее, в произведениях художественной литературы можно найти намеки или интуитивное понимание. Можно упомянуть несколько романов: «Спаркенброк» Чарльза Моргана (40), «Смерть в Венеции и Волшебная Гора» Томаса Манна (158) (159), «Лорд Джим» Конрада (160), «Лавка Древностей» и «Тайна Эдвина Друда» Чарльза Диккенса (161). Романы Хэмингуэя и поэзия Т.С. Эллиота содержат более завуалированное желание смерти, в то время как в некоторых произведениях Джона Донна оно становится почти откровенным (162). Автобиографические работы могут выражать это желание очень ярко (163), (164).

Желание смерти может быть обнаружено во многих повседневных видах деятельности, в подсознательном выборе, в способах приспособления, в антиобщественном поведении, в реакциях на стресс, в подверженности несчастным случаям, в пагубных привычках (аддикциях), в неврозах и в депрессивных состояниях, в определенных психосоматических недомоганиях и органических болезнях. Hallman (49) приводит длинный перечень его проявлений: