Мать всех дорог (ЛП)

- Я бы не возражала, - честно отвечаю я.

Он облизывает свои губы, и я думаю - вот оно, он собирается меня поцеловать, но он даже не приближается, он остается на своем месте, мучая меня.

- В чем ты сомневаешься? - спрашиваю я, не понимая, почему мы до сих пор не целуемся.

Язык Портера, находящийся у меня в горле, кажется хорошей идеей сейчас, но только если он присоединится.

Он не отвечает мне, просто поглаживает большим пальцем мою нижнюю губу. Я хочу втянуть его палец в свой рот, я хочу сделать грязные вещи с это фалангой. Насладится им, как будто он мой сабмиссив - связать его, гладить его, облизывать его и покусывать до тех пор, пока он не сможет больше терпеть «пальчиковые» пытки.

- Помнишь, как я приходил на ужин по пятницам? Ты делала сэндвичи с говядиной достаточно, чтобы прокормить армию.

- Помню, - отвечаю я, озадаченная его воспоминаниями.

- Однажды я пришел, когда ты их готовила. Грохотала музыка, и ты крутилась в одной из папиных рубашек с деревянной ложкой в руке и с волосами, собранными на макушке. На тебе были пижамные штаны с теми гигантскими резиновыми утками.

Меня передергивает от того, какой ужасный вкус был у меня в то время.

Портер нежно разглаживает своей рукой морщинку между моих бровей.

- Я наблюдал за тобой не меньше пяти минут, очарованный тем, как тебя ничего не заботило в мире. Если бы ты увидела меня, уверен, ты бы продолжила танцевать. Ты была такой свободной, весь мир был у твоих ног. Ты только начинала поиски себя. Я завидовал тебе.

- Потому что я танцевала с деревянной ложкой?

- Нет, - смеется он. - Потому что ты могла делать все, что хотела.

- Ты тоже мог, - отвечаю я. - Ты не должен был оставаться в Джеймстауне.

Он отрицательно трясет головой, пока смотрит на экран, заметно мучение в его глазах.

- Нет, я не мог уехать. Мой отец, хоть и был алкоголиком, но нуждался во мне. Я не мог просто оставить его, и у меня также не было хороших оценок для поступления в колледж. У меня не было вариантов, как у тебя. Я научился работать на ферме и застрял там.

- Ты мог пойти с Полом в армию.

- Нет, я должен был заботиться о своем отце.

- Но почему? Он хреново относился к тебе всю твою жизнь. Почему тебе было нужно заботиться о нем?

- Потому что он был болен, Марли, - Портер повышает голос, и я уже сожалею, что подняла эту тему. – Неважно, как он относился ко мне, пока я рос, я просто не мог оставить его умирать в одиночестве.

Портер отстраняется, подкладывает подушку под грудь и упирается подбородком на свои руки, пока изучает экран перед собой. Свет отражается на его чертах, и я думаю о том, как вернуть момент, который мы только что потеряли, тот, в котором он смотрел в мои глаза, как будто я могла избавить его от всех проблем.

Портер был прав, когда назвал меня упрямой. Принести извинения и признать, что я облажалась, тяжелее для меня, чем для остальных, потому что я провела всю свою жизнь с Полом, это всем известно. Я исследовала и изучала вещи только для того, чтобы могла сказать, что я была права. Признаться, что была не права – нелегкий подвиг для меня. Сейчас, рядом с Портером, это также тяжело. Я с трудом сглатываю и касаюсь его спины, нежно вырисовывая пальцами круги на его лопатке.

- Извини меня, Портер. Я не хотела расстроить тебя. Я думаю, мне просто повезло с любящими родителями. Не могу представить, как все должно быть не справедливо для тебя. Мне кажется, я была бы злая в твоей ситуации, точнее злая на своего отца.

- Да, можно и так сказать, - его голос грубый, больше не любящий или заботливый.

Я не знаю, как к нему теперь подобраться, он замкнулся, очевидно, больше не хочет говорить. У меня встает комок в горле, когда я понимаю, что разрушила наш вечер. Вместо того, чтобы попытаться поговорить с ним снова, я хватаю свою подушку и тоже ложусь на нее, пытаясь сконцентрироваться на фильме, но это бесполезно. Я сейчас абсолютно расстроена нашим с Портером разговором. Я пробегаюсь по каждой ошибке в голове, пытаясь подумать, как бы я справилась с этим по-другому, надеюсь, я бы справилась по-другому.

Наблюдать за тем, как Арнольд Шварценеггер вырывает маленькое сердце из груди панка, не так приятно, как я думала, и я знаю это, потому что чувствую напряжение, которое растет между мной и Портером.

Мне хочется плакать, напряжение осязаемо, но я не такая девушка. Я не плачу из-за мужчин, особенно из-за тех, с которыми выросла. Вообще-то, это ложь, я плакала несколько дней после того, как Портер унизил меня. Но это был единственный раз, все остальные мужчины, с которыми я связывалась, никогда так эмоционально не опустошали меня, как Портер. Честно говоря, ни у одного даже близко не получалось, даже, когда они бросали меня. Это было, как еще одни отношения спущенные в унитаз, с Портером было по-другому, я всегда хотела сделать его счастливым.

О Господи, я чувству, как мое горло начинает сдавливать, а глаза начинают гореть. Этого не случиться. Я не стану реветь из-за дурацкого разговора, который у нас был. Я хотела бы свалить всю вину на «Особую Красную Точку», но сейчас даже близко не тот момент месяца.