Мать Зимы

– То есть не стану возвращаться к ней за обещанной наградой. – Ингольд на миг зажмурился, собираясь с силами, затем чуть заметно щелкнул пальцами и, шагнув вперед, протянул руки, чтобы перехватить потерявшего сознание гладиатора и уложить его на землю.

Обернувшись, Джил обнаружила, что точно так же рухнули без чувств и все остальные, за исключением Бектиса, взиравшего теперь на Ингольда с видом глубочайшего возмущения.

– Это что еще за шуточки, Инглорион?

– Не смей! – Ингольд вскинул руку, заметив, что Бектис готов вновь разбудить стражников и гладиаторов. – Подумай как следует.

Он торопливо спустился на дно ущелья.

– Я не знаю, как намеревалась поступить с нами императрица, если бы мы вновь оказались в ее власти. Она расчетливая и безжалостная женщина, достойная ученица Джованнин, и, подобно аббатисе, явно не прочь воспользоваться запретной магией в своих целях. Не прочь она при необходимости и солгать своей наставнице. Несомненно, в грядущей войне с на-Чандросом ей хотелось бы заручиться помощью колдунов.

Переступив через бесчувственного лейтенанта Пра-Сиа, Ингольд остановился, озирая поле битвы, в то время как Джил связывала воедино поводья всех лошадей.

– Однако я не намерен ей помогать. – Немного поразмыслив, Ингольд мягким тоном обратился к Бектису: – Не хочешь ли отправиться с нами? Я понимаю, что тебя держит здесь...

Седобородый маг изменился в лице и попятился, весь дрожа.

– Ты ничего не понимаешь! – прошипел он. – Ничего!

Ингольд огорченно взглянул на него.

– Ты знаешь, оно того не стоит. Сейчас у тебя есть шанс избавиться от нее... Возможно, лучшего уже никогда не представится.

Бектис побелел от ярости.

– Ингольд Инглорион, ты беспринципный негодяй!

Ничего не ответив, тот обреченно вздохнул. Похоже, что связь между Джованнин Нарменлион и ее преданным магом разрушить было невозможно.

– Да, из меня никогда не выйдет толку. – Ингольд покачал головой, с сожалением покосившись на мирно спящего сержанта Куша. – Полагаю, он прав. Там не осталось кислоты в кувшинах, моя дорогая?

– Ни капли. – Джил сбросила последний сосуд на землю. – Но нам повезло: все гвардейцы были верхом на кобылах. Кажется, только у Куша был жеребец, и у Серого Кота, но...

– Как ты думаешь, а почему я попросил, чтобы Серый Кот нас сопровождал? – Ингольд взял под уздцы коня гладиатора и легко взлетел в седло. – Что касается кобыл, то удача тут ни при чем. Я сказал ее высочеству, что это необходимая часть моего заклятия. Разумеется, как и ростки роз Джованнин, которые упакованы в моих седельных сумах. Пусть Бектис возьмет себе мерина... Двух других по пути на север мы обменяем на домашний скот. – Он протянул сложенный в несколько раз и запечатанный лист папируса. – Будь так любезна, сунь это под тунику нашему другу сержанту, моя дорогая.

– А что там?

– Указания, как снять чары, лежащие на сокровищах Пенамбры. Мы остановимся там по пути и погрузим на лошадей книги и серебро, но думаю, что наши друзья заслужили награду за ту помощь, которую нам оказали. Мы не имеем права их обижать. Бектис... – Он обернулся и поднял руку в благословляющем жесте. – Если не хочешь отправиться с нами, то скажу лишь одно: пусть тени укроют тебя от врагов, а звезды укажут путь домой.

– А тебе желаю сломать себе ногу, как только ты слезешь с седла!

Джил исполнила поручение Ингольда, чувствуя себе такой легкой и свежей, словно могла бежать много дней без остановки. И пусть все мышцы горели огнем, но зато ушла боль изнутри.

– А может, оставим меринов Кушу и его ребятам? – Она виновато покосилась на спящих гладиаторов. Все они были славными парнями. Баклажан, похоже, даже был слегка в нее влюблен, а Серый Кот научил сражаться сетью и трезубцем.

– Все равно Пра-Сиа отнял бы у них лошадей, и нашим друзьям пришлось бы возвращаться пешком. Нет, лучше все оставить, как есть. Думаю, он поймет.

Ингольд натянул поводья серого жеребца так, словно с детства привык ездить верхом.

– Если мы поспешим, моя дорогая, то к утру окажемся по ту сторону холмов.

* * *

Под утро они встали лагерем на развалинах сожженной крепости на южной оконечности вулканического кряжа.

В сером свете зари Ингольд привязал лошадей и постарался скрыть их следы. Лишь сейчас Джил осознала, что старик растратил последнюю магию, усыпляя императорских гвардейцев. Должно быть, пройдет немало часов или даже дней, прежде чем он сможет с помощью чар и иллюзий защитить их от грабителей, враждующих армий и мстительной Церкви.

До той поры им придется передвигаться скрытно, по ночам.

Оставалось надеяться, что Ниниак прав, и военачальники действительно увели войска на восток.

Джил вспоминала о маленьком воришке, готовя скудный завтрак из прихваченной в дорогу снеди. Маленький бродяга может погибнуть во время следующей эпидемии или хлебного бунта... Он так злился, когда решил, что Ингольд бросил ее из-за шрама на лице...

У Джил сжалось сердце. Она была знакома с ним всего четыре дня, и больше никогда его не увидит.

И здоровяка Баклажана, скупого на слова, с тонкими браслетами на лодыжках.

И сержанта Куша. И даже грозную Йори-Эзрикос.