Мата Хари. Подлинная история легендарной шпионки XX века

За это время переговоры с Дягилевым дошли до такой стадии, что Мате Хари следовало поехать в Монте-Карло. В марте она встречает там помимо самого Дягилева также Фокина и Нижинского. Но дело обернулось не так, как она рассчитывала. Можно только удивляться беззаботности Маты Хари. Она серьезно предполагала, что Дягилев просто так, не глядя, подпишет с ней контракт. Ее танец и ее манера исполнения могли быть очень привлекательны в рамках тех опер и балетов, которые предоставляли подходящий фон ее очень специфическому искусству. Но у русского балета, за исключением, пожалуй, лишь «Шахерезады» и «Клеопатры», были совсем другие требования. Конечно, Дягилев потребовал сначала посмотреть ее танец, а затем его оценить. Но с таким требованием Мата Хари никогда раньше не сталкивалась. Она ведь была признанной актрисой. Зачем же нужно ставить под сомнение ее способности? В письме Габриэлю Астрюку она дала выход своему разочарованию и удивлению. Она сообщала своему импресарио, что Дягилев потребовал от нее сначала работать. Лишь потом он — возможно — подпишет с ней контракт. Для нее это было то же самое, как если бы Дягилев захотел от нее, чтобы она «просто ни с того ни с сего приехала в Монте-Карло».

Это письмо Мата Хари писала после того, как русский маэстро не пришел на встречу с ней. Вместо этого он послал ей в отель записку, где писал, что он очень поздно пришел с проб и «к сожалению, не в состоянии работать над танцем богини». Тут она снова вспомнила о Баксте и по довольно странному поводу. Роль богини, вероятно, требовала, чтобы Мата Хари танцевала голой или, по меньшей мере, полуголой. Бакст, очевидно, захотел увидеть, как выглядит ее тело, которое ему пришлось бы одевать — или раздевать. Мата Хари аккуратно информировала Габриэля Астрюка обо всем. 2 апреля она писала ему:

«Бакст полностью раздел меня в моей комнате. Этого достаточно. Я не вижу совершенно никакой необходимости повторять это все еще раз на сцене в Бозолей, где свободно ходят и все могут видеть все рабочие сцены».

Мата Хари никогда не была так близка к осуществлению своей мечты — танцевать с Русским балетом, как до этого осмотра ее обнаженного тела художником Леоном Бакстом. В Париж вернулась уже разочарованная богиня. Перспектива танцевать с самой сенсационной труппой, выступавшей в то время в Западной Европе, сделала Мату Хари, как всегда, очень словоохотливой. После того, как слух о предстоящем дебюте с русскими распространился по всей Европе, ей пришлось заняться сглаживанием последствий этой преждевременной рекламы. В письме от 30 апреля она пишет Астрюку:

«Я должна вам сознаться, что история с Русским балетом поставила меня в очень неудобное положение. Я просто слишком много об этом рассказывала».

Но жизнь продолжалась. Мата Хари начала снова с того, чем она занималась до своего путешествия на юг. На Пасху ее видели в Отёй на больших скачках на приз президента Французской республики. В мае она подколола в свой альбом фотографию этого события, на которой она сидит на коне. Подпись гласит:

«На Какатоесе. 3 мая 1912 года. Утро в Булонском лесу».

Какатоес («Сын Упа» — как пишет она под другой фотографией), как и величественный Раджа — по-прежнему самые любимые ее лошади. В июне — новая фотография в альбоме, тоже верхом в лесу. Потом она появляется на гонках с препятствиями в Отёй.

Все эти признаки богатства и роскоши — не больше, чем блеф. Как и ее отец, прекративший строить из себя богача, лишь став полным банкротом, Мата Хари постоянно делает вид улыбающейся и виртуозной величайшей актрисы в мире. Но как раз в это время она требует от Астрюка найти ей больше и больше работы после провала планов сотрудничества с Русским балетом. Ее возбуждает Вена. Но если не получится с Веной, она готова ехать куда угодно. 16 мая она пишет импресарио: «Пожалуйста, попробуйте с Лондоном или с США, если ничего не выйдет с Веной. Но Вена привлекает меня больше всего, потому что там у меня самое большое признание».

Но Габриэль Астрюк в то время был занят и многими другими проектами. Он не мог посвящать все свое время и все силы лишь одной артистке. Наконец Мата Хари потеряла терпение и написала ему, что каждый раз, когда она находит его, он встает со своего стула, как бы показывая ей, что пришло время прощаться. Ситуация настолько ухудшилась, что 21 июня она даже попросила Астрюка расторгнуть контракт, подписанный много лет назад.

Габриэль Астрюк подумал, что зашел слишком далеко. Уже разгоравшийся конфликт удалось уладить, но больше контрактов у Мата Хари из-за этого не стало.